Разведка по-еврейски: секретные материалы побед и поражений

В ходе этих полубесед-полудопросов Юрий Линев назвал и имена трех своих израильских агентов. Под суд по обвинению в шпионаже и измене родине в итоге был отправлен только один из них – Шломо Бен-Иегуда (Мирский), репатриировавшийся в Эрец-Исраэль из Литвы в 1941 году. Суд признал Бен-Иегуду виновным в инкриминируемых ему преступлениях и приговорил его к девяти годам тюремного заключения. Позже в письме на имя главы ШАБАКа и госпрокурора Израиля Шломо Бен-Иегуда заявил, что никаких секретов Израиля он Линеву не передавал по той простой причине, что ни в какие секреты посвящен не был – и из него просто сделали козла отпущения. Двое же других агентов Линева избежали суда потому, что сразу после встречи с ним сами связались с ШАБАКом, рассказали о сделанном им предложении, и их показания составили одну из основ обвинения Линева.

Сам Юрий Линев во время общения со следователями ШАБАКа выразил желание стать двойным агентом, однако израильским контрразведчикам была хорошо знакома эта уловка воспитанников разведшколы КГБ: главное для них было вырваться на свободу, и ради этого они готовы были дать любые обещания, разумеется, не собираясь их выполнять.

Вскоре Линеву сообщили, что он будет предан израильскому суду, и познакомили с его адвокатом – Арье Маринским, имеющим специальное разрешение представлять интересы тех, кто проходил по делам, возбужденным ШАБАКом.

– Постарайся добиться для меня максимального срока заключения, – огорошил Линев Маринского во время их первой встречи.

– Почему?! – удивленно спросил адвокат.

– Потому, что если меня упекут за решетку на год-два, то наши вряд ли станут что-то делать для моего скорейшего освобождения. А вот если лет на 15-20, то они наверняка попытаются меня на кого-то обменять, – пояснил Линев.

Но КГБ вовсе не собирался бросать своего резидента на произвол судьбы…

* * *

Арье Маринский выполнил пожелание своего клиента: 12 августа 1973 года израильский суд признал Юрия Линева виновным в шпионаже в пользу СССР, нанесении ущерба безопасности Израиля и приговорил его к 18 годам лишения свободы.

Однако еще за два месяца до приговора Маринскому пришло письмо из ФРГ, в котором говорилось, что некие лица заинтересованы во встрече с ним по поводу его клиента Юрия Линева. Спустя еще несколько дней в офис Маринского позвонил из Западной Германии известный немецкий адвокат и сообщил своему израильскому коллеге, что он на данный момент представляет интересы госпрокуратуры ГДР. Маринский был достаточно опытным человеком, чтобы понять, что за этим звонком стоит сам Вольфганг Фогель – генеральный прокурор ГДР, тесно связанный и с КГБ, и со «Штази», не раз представлявший интересы обеих этих организаций в весьма деликатных делах. Благодаря нормальным деловым отношениям между прокуратурами двух немецких государств – ФРГ и ГДР – осуществлялись в те дни все обмены провалившимися агентами между холодеющими на грани войны Востоком и Западом.

Адвокат из ФРГ заявил, что по поручению своего «восточного клиента» он хотел бы приехать в Израиль, и Маринский тут же выразил готовность его принять.

Появившись в Тель-Авиве, адвокат пожелал убедиться, что Линев жив-здоров и содержится в нормальных условиях, и Маринский повез его в Рамле, в тюрьму «Маасиягу», где в весьма комфортабельной камере ожидал суда советский разведчик. Маринскому даже удалось добиться, чтобы ШАБАК разрешил ему и его гостю повезти Линева в ресторан на тель-авивскую улицу Ибн-Гвироль – в сопровождении охраны, разумеется.

Сверившись по переданной ему фотографии, что сидящий перед ним человек действительно Юрий Линев, немец расспросил последнего об условиях содержания в израильской тюрьме и, оставшись доволен, протянул Арье Маринскому чек на 50 000 долларов – гонорар, переданный ему КГБ за защиту Линева.

Как пишет сам Арье Маринский в книге своих воспоминаний, это был один из самых крупных его гонораров за все десятилетия его адвокатской практики.

Уже после осуждения Юрия Линева в Израиле появился лично Вольфганг Фогель, и начались долгие переговоры об обмене советского разведчика.

В ходе совместного совещания правительства, ШАБАКа и «Моссада», проведенного на знаменитой кухне Голды Меир, сначала было решено потребовать за Линева освобождения всех сидевших по советским тюрьмам и колониям участников операции «Свадьба»[34]. Однако советское руководство наотрез отклонило это предложение: с его точки зрения, участники операции были обычными угонщиками самолета, и менять своего разведчика на группу уголовников СССР отказывался.

Затем началась Война Судного дня, и переговоры об обмене Линева, естественно, были прекращены, но почти сразу же после окончания войны, в декабре 1973 года, снова возобновились – на этот раз при посредничестве госсекретаря США Генри Киссинджера. Теперь Израиль хотел получить за советского разведчика провалившегося в Йемене и оказавшегося в египетской тюрьме агента «Моссада» Баруха Мизрахи, и в какой-то момент Киссинджеру и Примакову удалось убедить египтян согласиться на такой обмен.