Разведка продолжает поиск

Мы с Галузо бросились на левый фланг, Попов — на правый. Дело в том, что пулеметчиков расставили с двух сторон засады и посередине ее, и теперь надо было предупредить, кому первому открывать огонь. В последнее время, отчаявшись таким невезением, решили бить даже по порожним машинам. Они могли появиться в любую минуту из-за поворота леса со стороны Капустино — это направление просматривалось хуже. Вот нам и следовало предупредить своих пулеметчиков, что идут груженые машины со стороны Фролковичей.

Напряженно потянулось время. Который уже раз лежал в засаде, а все равно волновался. Это состояние человека, чье оружие нацелено на врага, до зубов вооруженного и превосходящего по силе. Нервы напряжены до предела, хоть и знаешь, что перевес на стороне тех, кто в засаде, — на нашей стороне в данном случае. Но ты сам себя бросаешь в бой и вовсе не знаешь, как сложатся обстоятельства через минуту, через пять. Может, и тебе, и твоим товарищам достанется не меньше, чем врагу. Сейчас главное — начать первым. Иначе фашисты через день, через два насмерть сразят и тебя, и твоих товарищей, и тех невооруженных стариков, женщин, подростков, даже грудных младенцев, которые сейчас там — за линией партизанской обороны.

Медленно входила в зону засады колонна автомашин. Их было девять. Все крытые брезентом, ни одной пушки на прицепе. Передняя, с огромной кабиной, миновала Сашу Захарова, надрывно проворчала возле пулеметчика Таджата Маркосяна и уже приблизилась к правому флангу засады, когда резко ударил пулемет Володи Иванова. В ту же секунду длинно застрочили наши пулеметы, приглушенно-растяжисто ухнули взрывы гранат. Били наугад, но верно — по зеленым тентам автомашин, кабинам, открытым задним бортам. Первая тупорылая сразу же остановилась, тут же вспыхнув ярким факелом. Задние, — не успев затормозить, напирали на передние и тоже загорались. Стало видно, как днем. Крики, стоны раздались из-под обрыва. И — ни одного выстрела. Правда, минут через пять отозвалось несколько «шмайсеров», но ни одна пуля не взвизгнула над засевшими в засаде. Зато наши автоматы и пулеметы били минут десять, почти столько же гремели и взрывы гранат. Дорога уже казалась сплошной огненной лентой, взрывались баки с горючим, вспыхивало все, что могло гореть.

— Отходи! — направо и налево от центра засады понеслась команда Александра Галузо.

В тот же миг разведчики сыпанули по скату с гребня взгорка. Бежать было легко. Казалось, все напряженно жуткое, смертельно опасное уже позади — ты в совершенной безопасности. И действительно: ни одна очередь не пророкотала в спину, ни одна трассирующая строчка не просвистела возле ушей. Позади, на большаке, только глухо потрескивали патроны да слышались крики раненых.

Разгоряченные боем, мы почти добежали до Капустино и остановились, задыхаясь от быстрого броска. И вовремя: во вражеском гарнизоне (а может, в расквартировавшемся здесь воинском подразделении) подняли тревогу. Отсюда к месту засады уже рванулись первые мотоциклы. При вспышках ракет было видно, как спешно грузилась на машины пехота, кажется, все-таки армейская.

Мы снова схватили пулеметы и автоматы, оставшиеся диски в брезентовых сумках — и вперед, на Бадялино, справа огибая Капустино. Прижимались к берегу Западной Двины, чтобы отойти подальше от большака. Через него мы так и не решились переходить, взяли направление к Усвице 1-й, затем — ко 2-й. Там озерца, речушки, а главное — лес, наш постоянный спаситель, начинался за этими деревнями и тянулся в сторону Антуново, Защаты и Гомеля.

Наконец на полчаса перевели дух, когда вышли на опушку. Сбросив с плеч еще тяжелые вещмешки, долго молчали, набираясь сил. Однако автоматы и пулеметы держали под рукой, да и охранение стояло на своих местах. Отдышавшись, начали вспоминать мгновения засадного боя, минуты сумасшедшего броска во время отхода. Короче, снова, хотя и постепенно, возвращалась к нам прежняя партизанская удаль. Александр Иванович Галузо первый конкретно выразил общее нетерпение разведчиков:

— А не заглянуть ли нам, хлопцы, к тем, которые прошлой ночью грелись у костра?

Разведчики одобрительно заулыбались. Обсудили детали и решили испытать судьбу.

Галузо заставил отдыхать еще десяток минут, потом двинулись вперед. Шли осторожно: а если и в самом деле то была засада, решившая в полночь в открытую обогреться у костра? Может, фашисты решили, что раз партизаны зажаты в плотное кольцо, зачем же их бояться здесь, в добром десятке километров от переднего края?

Однако на той же самой прогалине мы увидели костер. Он горел так же ярко и игриво и так же весело постреливал искрами. Расположившись полукругом с подветренной стороны, возле него сидели гитлеровцы, о чем-то оживленно говорили и смеялись.

Галузо дал знак мне и Попову, и мы приблизились к нему.

— Накроем? — тихо спросил он. — Полукругом охватим и — откроем огонь.