Разведка Судоплатова. Зафронтовая диверсионная работа НКВД-НКГБ в 1941-1945 гг.

Националистка-неофит становится содержателем конспиративной квартиры по ул. Обсерваторной, куда к «Орлику» прибывали посланцы подполья Западной Украины. Среди «постояльцев» оказался и уроженец Станиславщины Богдан Козак, сыгравший впоследствии фатальную роль в судьбе оперативной игры НКГБ и самой Фои. Выезжала она и с заданиями на Волынь. Воспитывал подпольщицу националист Валентин Бойко (приехавший из Ровно студент сельхозинститута), призывавший «мстить немцам за сестру», сгинувшую в гестапо. В феврале 1943 г. Людмила вступила в ОУН.

После возвращения советской власти Л. Фоя перешла на подготовительный курс Института киноинженеров. Отец (бухгалтер областного совета ОСОВИАХИМа), знавший о ее связях с подпольем, призывал дочь «порвать с настоящими друзьями», выехать к родственникам в Рязанскую область. Борьба ОУН сейчас обречена, наставлял он дочь, нельзя полагаться на «дураков, с перочинным ножом идущих против танков». Видимо, по показаниям арестованных подпольщиков Л. Фою в январе 1944 г. арестовали. Допросы вел старший оперуполномоченный 6-го отдела 2-го (контрразведывательного) отдела НКГБ УССР ст. лейтенант Орлов. Сидела девушка в камере № 70 внутренней тюрьмы НКГБ по ул. Короленко (ныне Владимирской), 33. Соседкой убежденной националистки оказалась, по иронии судьбы, монахиня, арестованная, по словам Фои, за «единую и неделимую Россию» (скорее всего, по делам НКГБ на «церковно-монархическое подполье» «Скит» или «Остров». – Авт.).

Как вспоследствии рассказала Фоя следователям СБ ОУН, на нее оказывали психологическое давление, допрашивали по 5–6 часов ночью, не давали спать, угрожали 25 годами лишения свободы и репрессированием семьи. По ее словам, чекист Орлов о ее деятельности в подполье «был информирован лучше, чем я когда-либо могла надеяться», по показаниям арестованных подробно излагал задержанной ее собственное прошлое. Сломленная Людмила начала давать признательные показания, по которым прошло до 80 бандеровцев и 27 националистов-мельниковцев. Она выдала пароли, явки, известные ей конспиративные квартиры и склады литературы ОУН.

Правда, как отмечал заместитель начальника 2-го Управления подполковник Танельзон, при сопоставлении ее показаний с протоколами допросов других подпольщиков ОУН видна неискренность подследственной, скрывавшей свою деятельность в пользу ОУН в Белой Церкви, Сквире, ряд связей, выдававшей руководителя подполья Белой Церкви «Богдана» за рядового подпольщика, а также утаивавшей связь с ОУН собственного отца («секретно снятого» НКГБ в январе 1945 г., когда дочь уже находилась в «рейде» на Волыни).

Вербовку на «основе компрометирующих материалов» под псевдонимом «Апрельская» провели в апреле 1944 г. капитан Орлов и Танельзон. Как отмечено в анкете агента, на сотрудничество пошла «с желанием». С санкции заместителя наркома полковника Даниила Есипенко новую агентессу 4 апреля освободили «ввиду оперативной необходимости» (в СБ ОУН она рассказала, что первое время трудилась на тюремной кухне, приобретая нормальный внешний вид).

До вовлечения в разработку, задуманную С. Кариным-Даниленко, «Апрельская» успела себя положительно зарекомендовать по линии 6-го отдела (работа по украинским и польским националистам) 2-го Управления. В это время НКГБ как раз завел «агентурное дело № 5» – «Карпаты» на Киевский краевой провод ОУН(б), к которому подключили и «Апрельскую». По этому же делу активно трудился и опытный агент «Таран», Михаил Захаржевский (Фоя дала о нем показания как о руководителе подполья Белоцерковского подполья). «Таран», в частности, согласно отработанной линии, склонял своих коллег к пропагандистской работе, стремился блокировать их террористические устремления. Однако молодые функционеры «Оскилко» и «Тымиш» (с «помощью» Фои) достали оружие и планировали теракты в столице советской Украины. Рисковать уже было нельзя, и в конце 1944 г. дело «Карпаты» пришлось реализовать – упомянутых радикалов мастерски захватила без выстрелов «наружка» 8-го отдела 2-го Управления, изображавшая подгулявших красноармейцев с «барышнями».

М. Захаржевского с рядом «чистых» подпольщиков оставили на свободе, дабы не расшифровать «Тарана». Тогда же началась разработка плана по использованию «Тарана» и «Апрельской» для выхода на верхушку подполья ОУН Волыни.

Оперработники давали высокую оценку сотрудничеству «Апрельской». Как писал в справке 30 июня 1945 г. капитан Иовенко, она дала много ценных сведений по делу «Карпаты», развитая, «грамотная, расторопливая, умеет заводить новые знакомства, быстро ориентируется в окружающей обстановке. В явках аккуратна, всегда готова выполнить любое задание наших органов», находится в рейде в Волынской области по делу «Карпаты» (приобретшего к тому времени уже иную направленность. – Авт.). Трудоспособный агент 10 раз поощрялась премией в 500–1000 рублей за продуктивную разработку бывших «побратимов» по подполью, продуктовыми пайками[824].