Разведотряд

— И даже ближе, чем вы думаете… — спустя минутную паузу произнёс наконец Карл-Йозеф. Произнёс драматически, щурясь сквозь табачный дым, как оракул сквозь клубы фимиама. Слишком уж много Станиславского предполагала сама фраза. Не удержался старый театрал. — Говорите, хотите крепко спать? — начал он…

— Danke. Verstanden, — неожиданно прервал его Войткевич. — Спасибо. Понял… Вполне совпадает с моими подозрениями. Ну, что ж… — поднялся он с вытертого пионерскими пятками корневища. — Ещё раз Danke. Времени, пока вы будете искать список в дупле, мне вполне хватит, чтобы скрыться.

Гауптштурмфюрер опешил, но в силу привычки — и на грани провала нельзя терять самоуверенности, где уж тут челюсть подбирать — успел задать вопрос по делу:

— Как мы уговоримся? О следующей встрече?

— Тут же и так же… — похлопал Войткевич ладонью по морщинистой коре в струпьях многочисленных надрезов. — Пионеры, гадёныши, весь ствол изрезали: «Спасибо любимому Сталину!», но наши руны, я думаю, вы разберёте… — Он сунул руку в дупло, надо понимать — со списком и, обернувшись через плечо, кивнул почти дружески: — Рад был увидеть. Auf Wiedersehen. Прощайте…

— Во всех смыслах… — добавил Яша, уже канув в лесную глушь, как в небытие. Только отступил куда-то в сторону, выйдя из серебристого дымного луча лунного света, — и ни шороха…

Бреннер не сразу даже спохватился, да и не пытался отследить, куда подевался Spiller. Его внимание приковал дуб, дупло, темневшее на уровне его головы.

Отмахнув рукой в сторону мрачных дебрей, чтобы оберлейтенант Габе не предпринял никаких резких движений в смысле задержать Войткевича, Карл-Йозеф поднялся. Он не мог не посмотреть, что это за «расстрельный список» оставил ему Якоб. И посмотреть раньше, чем о таком списке узнает кто-либо, пусть даже этот мальчишка Габе, что сидит сейчас со взводом своих «фельдполицай» чуть поодаль.

«Очень смышлёный, кстати сказать, мальчик… — вдогонку подумал Бреннер, сунув руку в чёрный зев дупла. — Mein Gott, да где здесь бумаги?!»

Он вынул целую жменю то ли бумажек, то ли жёсткой дубовой листвы.

«И впрямь, пока найдёшь нужную, можно не то что скрыться, а занять оборону и окопаться в полный рост…» — полез в карман Карл-Йозеф за фонариком и, переведя включателем режим на ближний, посветил.

«Впрочем, кажется, повезло», — облегченно вздохнул он, высветив скромным огоньком содержимое горсти.

Первая же бумажка в комке пожелтевших и даже полуистлевших посланий была исчёркана угловатым латинским шрифтом.

«Стефан любит Мусю. 13.07.26 г…» — успел разобрать немецкое «Ich Liebe Musja» Карл-Йозеф и вдруг ослеп…

«Ist verschwunden… Ast…» — подумал оберлейтенант Габе, мгновенно и как-то бесповоротно потеряв русского из виду. — «Пропал, сука…»

«Пропал… сука… — подумал и старший лейтенант Новик, и тоже о Войткевиче. — И следы замёл, и ушёл…»

— Пошли, — раздалось за его спиной чуть слышно. — Тихо-тихо… — прошептал Яша и отвёл в сторону ствол шмайсера, вскинутый ему навстречу.

— Почему ты его не привёл? — неохотно опустил ствол, отливавший вороньим пером, Новик.

— Там засада…

— Что-то я никого не видал, — с сомнением оглянулся на дуб старший лейтенант.

— Сейчас увидишь… — проворчал Войткевич, озабоченно разглядывая фосфорные метки циферблата.

— А где?… — начал Новик.

Войткевич перебил:

— Как ты думаешь, две минуты прошло? — и без перехода неожиданно выкрикнул, гортанно туша согласные: — Achtung, Partisanen!

И опять негромко пояснил Новику, будто только это и нуждалось в пояснении:

— Немцы — слабые фантазёры…

Саша успел только увидеть, как на поляну, прошитую косыми лучами луны, так кстати выглянувшей из облачного пепла, высыпали тёмные юркие фигурки, жмущиеся к камням и могучим корням. И почти тотчас же полыхнула огненная вспышка, разбив каменный циферблат поляны чёрными и золотыми клиньями…

Глава 14. Смотри, кто ушёл…

В отряде, шесть часов спустя

То, что с начальником абверкоманды армии Манштейна Карлом-Йозефом Бреннером Яков говорил, как со старым знакомцем, не слишком развеяло сомнения Новика. Тем более что старого своего знакомого Яков Осипович предусмотрительно отправил на тот свет, да ещё и таким странным образом. «Адская машинка» с часовым механизмом, конечно, не бог весть какая техническая новинка, но в распоряжении партизан даже не предвиделась…

— Каким образом? — вынув из-под тулупа всклокоченную голову, переспросил Войткевич со своей обычной, ехидно-снисходительной улыбочкой, и, сбросив босые ноги с лежака на пол, заваленный сосновым лапником, кряхтя, полез под лежак.

С минуту Саша с недоумением рассматривал зад лейтенанта-штрафника, обтянутый уставными трусами выцветшей чернильной синевы. Наконец Войткевич подался назад, волоча за собой пропыленную противогазную сумку.

— Вот… — осторожно положил он на стол маленький, с ладонь, свёрток коричневой парафиновой бумаги, и с ещё большей осторожностью развернул. И даже отбросил протянутую руку Новика: — Куда по копанному!.. Штучки немецкие, а ты к ним как Левша к блохе иноземной… с кувалдой.