Разведрота Иванова, вся епталогия в одном томе

Пулемет Сидоров взял у проходящих бойцов: пожалел их, едва бредущих, согнувшихся под тяжестью четырех пудов железа. Но взять-то взял, однако обещал к обеду отдать обратно: солдатики шли отдыхать как раз в эту деревеньку. Поэтому, немного подумав, Иванов предложил Сидорову:

— А не сходить ли нам к «Мессеру» прибарахлиться? А то отдадим пулемет — с чем сами останемся? Тем более, что еще поспать в таком гвалте вряд ли удастся.

Предложение услышал и граф Вяземский, давивший ухо на куче сена у стены разбомбленной зерносушилки. Легко, как будто и не спал только что в две сопелки, граф вскочил и молодцевато произнес:

— Дело базаришь, лейтенант. Поканали рысью, пока другие не набежали на халяву.

И через минуту рота в полном составе ковырялась в самолете. Сидоров, выломав авиапушку из одного крыла, ловко выковыривал вторую, Вяземский раздевал дохлого фрица, а Иванов просматривал документы. Ничего в них не поняв, он сунул документы в немецкий кожаный планшет и пробормотал:

— Ладно, Петров вернется — прочитает.

Когда к самолеты прибежали пехотинцы, ловить им было уже нечего. И, уходя от самолета обратно в расположение, Иванов услышал удивленный возглас кого-то из пехтуры:

— Надо же, фрицы голыми летают! Совсем стыд потеряли!

Следующие два часа разведчики разбирались с трофеями. Иванов разбирал и снова собирал трофейный «Парабеллум», который сразу понравился ему куда как больше штатного «ТТ», Вяземский надевал и снова снимал с руки трофейные швейцарские часы, а Сидоров мастерил себе ремешок для часов из немецкого офицерского ремня: он, кроме пушек и пулемета, успел свинтить с «Мессера» и бортовые часы со светящимися стрелками. Наигравшись с железом, Иванов снова начал разглядывать непонятные документы, Вяземский отправился в деревню менять у населения провиант на парашют, а Сидоров, отнеся все-таки «Максим» обратно в пехоту, начал возиться с пушками и пулеметом.

— Ну что за невезенье такое! — вдруг в сердцах произнес он. — У одной пушки ствол погнулся, у второй — возвратно-боевая пружина возвратно не пружинит! Да и патронов к ней с гулькин… — он внимательно пересчитал выковырянные из лент патроны — нет, есть немного, с гулькин же, но нос получается. Однако всерьез с этим не повоюешь. Хорошо еще, что пулемет в порядке…

Так, бурча и ругая неаккуратных фашистов, столь небрежно обращавшихся с оружием, он все же собрал из двух авиапушек одну и уселся в теньке, выстругивая своим огромным кухонным ножом, с которым так и не расставался, из вывороченной в огороде взрывом снаряда вишни приклад к своему новому оружию. Гора аппетитно пахнущих стружек рядом с ним росла с неимоверной быстротой, и она очень обрадовала вернувшегося графа:

— Вот и растопочка! А я тут хавчиком разжился, сменял парашют на два мешка картохи и окорок вон какой вдобавок! Щяз подхарчимся, я как раз и чугун полуведерный с забора реквизировал…

Пока варилась картошка, разведчики делились впечатлениями.

— Непростой фашист Сидорову попался, с «Омегой» летал — Вяземский показал себе на запястье. — С золотой причем. Да и бельишко у него из чистого шелка. Конечно, то что фашист обосрался, нашему самолюбию льстит, но отстирывать было неприятно. А что поделаешь? В отечественном исподнем как побегаешь — ноги до крови сотрешь…

— И не только ноги! — добавил боцман. — Жалко, что трусы немец только одни надел, теперь жди пока новый ихний ас под мой пулемет попадет.

— А я слышал, что у немцев все летчики в шелковых трусах щеголяют. И вообще все офицеры — прокомментировал Иванов. — Можно было бы пока сбегать к немцам, запастись трусами — на задание все равно только завтра пошлют, да втроем, думаю, несподручно будет.

— А почему втроем? — раздался до слез знакомый голос Петрова — мне что, решили шелковых трусов не давать?

— Уже поправился? — радостно-удивленно повернулись на голос товарища разведчики — В тебе же семнадцать дырок было!

— Семнадцать в гимнастерке, а в теле всего четырнадцать, так что эскулапы меня быстренько залатали. Хотели, правда, по крайней мере до вечера в госпитале подержать, но я как чуял, что что-то интересное наклевывается, вот и уговорил главврача пораньше выписать. Да и запах от расположения вкусный аж до госпиталя достает. А мне раненых объедать в таком разе неудобно, так что принимайте и кормите.

— Я так мыслю, — продолжил Петров, шустро орудуя ложкой в котелке — запасаться бельишком надо на немецком аэродроме. В пехоте ведь как — один офицер на роту, нам, чтобы сменку получить, еще семь рот почистить придется. А на аэродроме — сплошь офицеры, только каптерку и обнести надо будет.

— Заодно патронами разживусь — добавил Сидоров, поглаживая ствол пушки, — в пехоте таких патронов ведь и вовсе нет.

— Ну и где нам искать этот аэродром? — сварливо поинтересовался Вяземский.

— А может у фашиста в документах адрес указан? — вдруг вспомнил про трофейные бумаги Иванов. — Петров, посмотри — и он протянул рядовому планшет.