Разведывательно-диверсионная группа. «Слон»

А вот «Ильюшина-76» десантура не любила – именно этот самолет приобрел в Афгане, немного позже, придя на смену «Антею», имя «Черный тюльпан». Именно на них, на «Ил-76ТД», повезли «из-за Речки» первые «цинки»...

И именно о нем Александром Розенбаумом была написана эта скорбная песня...

...В Афганистане, в «Черном тюльпане»,
С водкой в стакане мы молча плывем над землей.
Скорбная птица, через границу,
К русским зарницам несет ребятишек домой.
В «Черном тюльпане» те, кто с заданий
Едут на Родину милую, в землю залечь.
В отпуск бессрочный, рваные в клочья...
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч.

Когда в оазисы Джелалабада,

Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять «бача»[16] подвел потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме...
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют...

Но надо добраться! Надо собраться!

Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют. «Стингер» взлетает,
Если нарваться, то парни второй раз умрут.

И мы идем совсем не так, как дома,

Где нет войны и все давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолеты.

И мы идем, от гнева стиснув зубы,

Сухие водкой смачивая губы.
Идут из Пакистана караваны,
И значит, есть работа для «тюльпана».

...Только все это было потом...

А сейчас...

Сейчас сонная рота старшего лейтенанта Фокстротина, убаюканная монотонным гулом винтов «Антея», досматривала вторую серию своего прерванного сна...

Не спали всего-то несколько человек – офицеры роты, понимавшие, что летят они совсем не на прогулку, да еще Андрей, который не спал совершенно по другой причине...

Письмо...

Только вчера он получил письмо от своей «царицы Тамары»...

Нет! Оно, конечно же, не было самым первым за эти полгода!

Андрей с упрямством осла тратил свое время в «увольнительных» на то, чтобы простаивать в многочасовых очередях на главном междугороднем телефонном узле Ферганы и хотя бы несколько минут поговорить со своей несостоявшейся невестой. Он писал ей письма каждый день, засиживаясь в каптерке далеко за полночь. И Тамара ему отвечала! Только... Почему-то письма ее стали приходить все реже и реже...

Сначала он получал их раз в два-три дня, потом раз в неделю, а последнее, вчерашнее, ждал уже больше месяца... Тамара писала ему все реже, и письма ее становились все короче и короче...

Худенький конвертик с почтовым штампом города Тбилиси, который он получил только вчера, принес в себе один-единственный тетрадный листочек, исписанный каллиграфическим почерком: