Развенчанная царевна

Ермак, сняв с себя пояс, скрутил руки незнакомцу, повалил его перед собою на лошадь, вскочил в седло и помчался к Строгановым.

Вот уже блеснули огоньки в окнах хором. Во дворе услышали топот и немало встревожились: верхового они не ждали.

– Кто там? – окликнули из-за ворот.

– Отпирайте скорей, некогда тут растабарывать.

– Да ты кто будешь-то?

– Ермак! Отпирайте скорей!

– Ермак Тимофеевич к нам пешком ходит! – послышался ответ.

– Да отпирайте же, дьяволы, коли вам говорят, не то скажу хозяевам, так шкуру со спины спустят.

– Погоди маленько, поспрошаем!

Наконец по двору замелькали огни, забегали холопы, опустили подъемный мост. Как вихрем влетел во двор Ермак, наградив по дороге нескольких холопов зуботычинами.

Свалив своего пленника наземь, он соскочил с лошади.

– Глядите, дурня этого крепко держите! – обратился он к холопям и побежал в хоромы, где его встретил Дементий Григорьевич.

– Беда, голубчик Ермак Тимофеевич, беда грозит,  – встретил тот Ермака.

– Что за беда, какая?

– Сегодня в степи видели нескольких татар, а они задаром не явятся, того и гляди, слободу, а то и несколько разнесут.

– Так вот оно что! Значит, я татарина изловил…

– Какого татарина, где? – перебил Строганов.

– А вот тут на полдороге к тебе, теперь у тебя на дворе валяется, поспрошать бы его как следовало. Хотел я его к себе в слободу тащить, да у меня никто речей его не поймет!

– У меня есть толмачи!

– Так прикажи его сюда привесть, здесь и допытаемся от него чего-нибудь.

Строганов приказал привести татарина.

– А ты, Дементий Григорьевич, все-таки неладно сделал,  – начал Ермак.

– Что такое, Ермак Тимофеевич? – тревожно спросил его Строганов.

– Как что? Сам говоришь, неподалечку они разъезжали! Вместо того чтобы прямо мне сказать, ты к себе зовешь, а что я у тебя здесь сделаю? Теперь меня там нет, молодцы мои все спят, а ну-ка они нападут? Ведь сонный человек что мертвый; всех, пожалуй, перережут; а прислал бы сказать, может, мы и сами пошли бы к ним навстречу, благо, молодцы позасиделись, поразмяться им не мешало бы.

– Что делать, Ермак Тимофеевич, опростоволосился,  – сознался Строганов.

Привели татарина; это был приземистый, мускулистый человек; глаза его тревожно бегали по сторонам: видимо было, что он напуган.

Позвали толмача и начали допрос.

– Откуда ты явился? – спросил Ермак.  – Да смотри, говори правду, не то на веревке вздернем!

Толмач перевел татарину речь Ермака; пленник еще более испугался и забормотал что-то.

– Что это он там бормочет?

– Говорит, что всю правду скажет, только бы худа ему не было!

– Ну и ладно, сказывай откуда?

– Из-за Каменного пояса, из Сибири.

– Вона откуда тебя принесло! А зачем пожаловал?

– Не по своей воле.

– А по чьей же?

– Епанча послал сюда.

– Кто это такой Епанча?

– Князь наш.

– Зачем же он послал тебя?

– Не одного меня, нас много.

– А сколько же вас будет?

– Много, ох много.

– Зачем же вы сюда явились?

– На разживу.

Строганов и Ермак переглянулись.

– Далеко вы остановились?

– Да на ночь, вот тут близко.

– Что же, нынче, что ли, хотели приниматься за разживу?

– Нынче, бачка, нынче.

– Ну, надо поспешить,  – обратился Ермак к Строганову,  – прикажи-ка, Дементий Григорьевич, коня мне дать какого получше, а то ведь пешком не поспеешь.

– Возьми, Ермак Тимофеевич, провожатых, а то одному опасно.

Ермак усмехнулся:

– Да уж и провожатые твои! Пускай уж лучше дома остаются, а то с ними грех только один.

– Как знаешь!

– Один-то я скорее доберусь.

Строганов приказал оседлать лошадь.

– А зачем,  – обратился снова Ермак к татарину,  – ты копыта лошади обмотал?

– Чтоб не слыхать было, как проеду.

– Так! А зачем же это пробирался сюда?

– Хоромы мне велели поджечь, тогда бы и напали остальные.

– Так вот вы какие молодцы! А я тебе вот что скажу, Дементий Григорьевич, поджигатель наш благодаря нам позамешкался, а татарве ждать некогда, вишь, какая она храбрая – по ночам только нападает, а станет им невтерпеж дожидаться, пожалуй, и другого пошлют. Вели-ка ты кругом двора костры разложить да пушки выкатить, коли вздумают нападать, при свете-то удобнее их будет шарахнуть.

– Пушки заряжены, а за совет спасибо, Ермак Тимофеевич.

В это время багровый свет ворвался в окна хором. Ермак бросился к окну и остолбенел.

– Слободу нашу зажгли, дьяволы! – закричал он.  – Гляди, не выпускай татарина! – прибавил он, выбегая на двор.

Как вихрь вскочил на коня и помчался Ермак по дороге в слободу. Дорога ярко была освещена, две или три казачьих избы были все в огне, дым высоко багровыми клубами поднимался вверх. Можно было различить мелькавшие тени; глухой шум стоял от треска огня и людских голосов.

Ермак, стиснув зубы, подгонял коня. Наконец перед ним мелькнул длинный ряд огней, и затем грянул ружейный залп. Атаман повеселел.

– Успел, Иван Иванович, спасибо! – крикнул он, мчась по слободской улице.

Избы горели на самом краю слободы, казаки, стоя в тени, стреляли в темневшуюся за околицей массу, из которой летели тучи стрел.

Ермак подлетел к своим.