Развесистая клюква Голливуда

Всегда тихая Татьяна неожиданно возразила: «Мама, не надо!» — «Иди!» — решительно велела Кристина Петровна.

Таня покорно направилась к двери, но на пороге притормозила и спросила: «Ты же не собираешься рассказывать детям о…»

Кристина Петровна поморщилась: «Держишь мать за дуру? Нет, ты сама им правду откроешь, если захочешь!»

Татьяна выскользнула за дверь, а бабушка сказала подросткам: «Оставляю маму на вашем попечении. Помните, она великолепный человек и ради вас отказалась от личного счастья. Сыновний долг — отплатить матери за заботу любовью. Хорошо учитесь в школе, окончите институт, пусть Таня получит возможность жить в достатке, гордясь вами. Ваня, ты хоть и не родной мне внук, но я тебя люблю. Никогда не бросай Мишу, помогай ему во всем, поддерживай. Миша, не ссорься с Ваней, у тебя никого, кроме него и мамы, больше нет. А теперь поклянитесь, что пойдете по жизни вместе, как братья».

После смерти бабушки наступили тяжелые времена. Тане пришлось пойти на работу. У нее был диплом, но она вышла замуж сразу после окончания института, родила Мишу и никогда не ходила на службу. Устроиться на хорошее место без опыта работы нереально. Бедная женщина хваталась за любую возможность заработать деньги и в конце концов пошла в домработницы. Кое-как семья выбралась из финансовой ямы, стала жить небогато, но более или менее обеспеченно. Тане даже удавалось откладывать на летний отдых, она накопила на поездку в Египет, о чем радостно объявила детям.

Миша выразил бурный восторг, а Ваня сказал:

— Не поеду!

— Почему? — удивилась Таня.

— Не хочу, — буркнул мальчик и ушел.

Несмотря на тяжелое материальное положение, Таня не продала квартиру Кристины Петровны. Семья жила в четырехкомнатных апартаментах, у мальчиков были собственные комнаты. Поздно вечером Таня вошла в спальню Вани, села к нему на кровать и спросила:

— Почему ты отказываешься от поездки? Только честно. Если я тебя обидела или была излишне надоедлива, требуя хороших отметок, то извини!

Ваня заплакал:

— Дядя Андрей погиб из-за моего папы. Ты меня содержишь, у чужих людей полы моешь. Я слышу, как ты иногда плачешь в ванной, понимаю, что противные хозяева тебя обижают. Лучше оставь деньги на мой отдых себе, купи новые сапоги и пальто!

Таня обняла мальчика:

— Дурачок. Андрей сам принял решение поехать в Грузию, он не меньше Коли любил путешествия. Бабушка просто хотела найти виноватого, вот и выплескивала на Николая злость. Не суди Кристину строго, у нее была тяжелая жизнь, и она хотела, чтобы я была счастливой, поэтому так переживала из-за смерти зятя.

В Египет отправились втроем. Больше Ваня о своей вине перед тетей Таней и Мишей не заговаривал. Но после школы мальчик поступил в медицинский. Он испытывал желание помогать больным, мечтал стать пластическим хирургом, открыть свою клинику и наконец-то отплатить Тане за ее заботу: купить ей все-все, чего она была лишена, когда кормила лишний рот.

Чуть больше года назад, вернувшись домой после лекций, Ваня обнаружил приемную мать в состоянии крайнего возбуждения. Всегда спокойная Таня бегала по квартире, плакала, потом у нее резко подскочило давление. Испуганные Ваня и Миша положили ее в больницу, а Таня, решив, что умирает, сказала:

— Хочу открыть вам семейную тайну. Кристина, уходя на тот свет, велела мне: «Непременно расскажи мальчикам про Алексея. Они должны знать свое происхождение». Так вот, моя мама не была медсестрой, раненной на фронте, она этническая немка по фамилии Теренц.

Мальчики разинули рты, а Таня продолжила рассказ. Петер Теренц был известным германским художником. Его картины висели во многих государственных учреждениях, Петер писал полотна на исторические темы. В начале тридцатых Теренц стал членом национал-социалистической партии. То ли он сделал это из идеологических соображений, то ли понял, что скоро Гитлер вознесется на вершину власти. После того как Адольф Шикльгрубер [5] поднялся на политический Олимп, карьера Теренца резко пошла в гору, его полотна напоминали живопись советских художников того времени: красивые женщины в спортивной форме, счастливые крестьяне в поле, толпа рабочих у входа на завод, у всех улыбающиеся лица, крепкие, статные фигуры, светлые волосы, голубые глаза. Солнце било на всех полотнах, даже младенцы у Теренца, казалось, говорили: «Эх, хорошо в стране немецкой жить!»