Развесистая клюква Голливуда

— Их давно одомашнили, — выкрутилась я, — но во времена Марии-Антуанетты птицы летали по лесу. Да, Марий-Антуанетт было в истории две: одна во Франции, другая в Англии. Если попадется умник, который возразит: «Парижанка не ела кур, я точно знаю», ты легко убьешь его аргументом: «А я говорила об англичанке». Запомнила?

Олеся оглушительно чихнула.

— Лучше я все три штуки пожарю, и делу конец. У меня память плохая, запутаюсь в именах. Устаю очень, одна на кухне прыгаю, попробуй-ка наготовь на армию народа. И потом еще посуду помой!

Олеся обожает жаловаться на свою тяжелую работу. Песни с припевом: «Встаю в четыре утра, ложусь в два ночи, пропадаю у плиты, согнулась под тяжестью шумовки», — повариха исполняет по пять раз на дню. Поверьте, она лукавит. Олеся просыпается в семь, а после ужина ее не дозваться. Сколько раз Белка нанимала в Караваевке деревенских баб для черной кухонной работы! Приводила их в «Кошмар» и объявляла: «Олеся! Это тебе помощница. Пусть чистит картошку, морковку и вообще будет на подхвате».

Полагаете, наша жалобщица радовалась и переваливала на плечи новоявленных поварих кучу дел? Вот и нет. Через день после появления очередной помощницы Олеся шептала Белке на ухо: «Грязнуля, овощи немытые ножом скрести принялась. Шесть раз хозяйский кофе пила, на бутерброд наше масло слоем в кулак намазала».

Одновременно повариха шпыняла помощницу и давала ей указания типа: «Морковь надо нарезать, только пусть останется целой». Самая терпеливая продержалась неделю, другие убегали через два-три дня.

«Не хочет народ трудиться! — закатывала глаза Олеся. — И учиться профессии не желает. Бедная я, несчастная, верчусь хомяком в банке, забыла об отдыхе».

Ну и дальше по тексту. Я хорошо понимаю: Олесе хочется одной царить на пространстве между плитой и мойкой, ее нытье о патологической усталости сродни ритуальному пению. Но поощрять Олесю не стоит, поэтому я остановила поток жалоб замечанием:

— За тарелки и чашки отвечает Катерина.

Олеся всплеснула руками:

— Ты всерьез это сказала? Да Катька посудомойку нормально не загрузит! Сервиз испортила.

— В смысле, разбила? — встрепенулась я. — Какой?

— Белый, чайный, — вздохнула Олеся.

— Новый? — расстроилась я. — Тот, что Белка купила в начале июня?

— Его, — кивнула повариха. — У Катьки не руки, а медвежьи лапы! Кучу всего в доме переколотила! Но белый сервизик не кокнула. Он испачкан.

— Вымой! — велела я.

— Пробовала, не получается, — пригорюнилась повариха, — гелем полоскала, таблетки «три в одной» в машину пихала, пищевой содой терла — ни фига! Катька предложила чашки в туалетном утенке подержать, но я засомневалась.

— Хорошо, что у нас соляной и серной кислоты в запасе нет, — резюмировала я. — Чем измазана посуда?

Олеся не успела ответить.

— Кофе уже готов? — громко спросила Аня, спускаясь по лестнице. — Мечтаю об арабике со сгущенкой.

Я испытала горькое разочарование. Поход в гараж придется отложить, надо исполнять обязанности радушной хозяйки.

Глава 26

Завтрак прошел без происшествий.

— Как самочувствие Кузьмы Сергеевича? — спросила Белка, едва народ устроился за столом. — Я его со вчерашнего вечера не видела.

Аня подавилась тостом с паштетом.

— Он спит! Я всю ночь около кровати сидела, боялась, что трубка выскочит.

— Не должна, — успокоил Пряникову Ваня, — я ее надежно прикрепил. Но лучше бы нам поскорее отправить вашего мужа в больницу. Кстати, ему надо сделать укол! Я через полчасика зайду?

— Конечно, — кивнула Аня, — сама хотела тебя об этом попросить.

Завтрак продолжался. Олеся принесла яичницу, потом подала кофе. Я обратила внимание, что на стол поставили разномастные чашки, а не белый сервиз. Значит, он и впрямь испорчен. Интересно, что с ним случилось?

— Когда же дождь прекратится? — вздохнула Юля. — Папочка, у меня получились поганые каникулы!

Геннадий Петрович погладил «доченьку» по голове.

— Надо терпеливо принимать то, что нельзя изменить. Например, казусы природы.

— Зачем мы сюда приехали? — ныла Юля.

— Отец не знал, что разразится ураган, — защитила Геннадия Петровича Аня, — прогноз погоды обещал сухой, аномально жаркий август.

— Гидрометеоцентр ошибается один раз, но каждый день, — улыбнулся Никита, — не реви, Юля, дождь скоро прекратится.

— Он льет уже не первый день, — возразила менеджер по организации сексуального досуга.

— Август в России всегда сплошной катаклизм, — оживился Миша. — Давайте развлекаться! Мы так и не нашли Микки-Мауса!

— Совсем про него забыла, — захлопала в ладоши Белка. Похоже, она решила развеселить постояльцев.

— Налейте мне какао, — попросила Маша, — и, если можно, дайте поднос. Отнесу Олегу завтрак.

— Катя! — крикнула бабуля. — Помоги Машеньке. Как себя чувствует ваш муж?

Маша растянула губы в улыбке.

— Весь в аллергии. И я сама займусь едой. Олег стесняется показываться посторонним.

— Давайте осмотрю его? — предложил Ваня.

— Спасибо, — решительно отказалась Леонова. — Как только ураган ослабеет, мы уедем в больницу, к настоящим специалистам.

Иван сделал вид, что не заметил колкости в свой адрес, а мне стало обидно за парня.