Развести костер (TO BUILD A FIRE)

He held on through the level stretch of woods for several miles, crossed a wide flat of nigger-heads, and dropped down a bank to the frozen bed of a small stream.	Несколько миль он шел лесом по ровной местности, потом пересек поле и спустился к узкой замерзшей реке.
This was Henderson Creek, and he knew he was ten miles from the forks.	Это и был ручей Гендерсона; отсюда до развилины оставалось десять миль.
He looked at his watch.	Он посмотрел на часы.
It was ten o'clock.	Было ровно десять.
He was making four miles an hour, and he calculated that he would arrive at the forks at half-past twelve.	Он делает четыре мили в час, значит, у развилины будет в половине первого.
He decided to celebrate that event by eating his lunch there.	Он решил отпраздновать там это событие -сделать привал и позавтракать.
The dog dropped in again at his heels, with a tail drooping discouragement, as the man swung along the creek-bed.	Собака, уныло опустив хвост, покорно поплелась за человеком, когда тот зашагал по замерзшему руслу.
The furrow of the old sled-trail was plainly visible, but a dozen inches of snow covered the marks of the last runners.	Тропа была ясно видна, но следы последних проехавших по ней нарт дюймов на десять занесло снегом.
In a month no man had come up or down that silent creek.	Видимо, целый месяц никто не проходил здесь ни вверх, ни вниз по течению.
The man held steadily on.	Человек уверенно шел вперед.
He was not much given to thinking, and just then particularly he had nothing to think about save that he would eat lunch at the forks and that at six o'clock he would be in camp with the boys.	Он не имел привычки предаваться размышлениям, и сейчас ему решительно не о чем было думать, кроме как о том, что, добравшись до развилины, он позавтракает, а в шесть часов будет в лагере среди товарищей.
There was nobody to talk to and, had there been, speech would have been impossible because of the ice-muzzle on his mouth.	Разговаривать было не с кем, и все равно он не мог бы разжать губы, скованные ледяным намордником.
So he continued monotonously to chew tobacco and to increase the length of his amber beard.	Поэтому он продолжал молча жевать табак, и его янтарная борода становилась все длиннее.
Once in a while the thought reiterated itself that it was very cold and that he had never experienced such cold.	Время от времени в его мозгу всплывала мысль, что мороз очень сильный, такой сильный, какого ему еще не приходилось переносить.
As he walked along he rubbed his cheek-bones and nose with the back of his mittened hand.	На ходу он то и дело растирал рукавицей щеки и нос.
He did this automatically, now and again changing hands.	Он делал это машинально, то одной рукой, то другой.
But rub as he would, the instant he stopped his cheek-bones went numb, and the following instant the end of his nose went numb.	Но стоило ему только опустить руку, и в ту же секунду щеки немели, а еще через одну секунду немел кончик носа.
He was sure to frost his cheeks; he knew that, and experienced a pang of regret that he had not devised a nose-strap of the sort Bud wore in cold snaps.	Щеки будут отморожены, он знал это и жалел, что не запасся повязкой для носа, вроде той, которую надевал Бэд, собираясь в дорогу.