Развилка

Минуло три дня и нашу базу, которая, между прочим, находилась под постоянным наблюдением неизвестных шпионов, посетили гости, Петр Николаевич Краснов и Андрей Григорьевич Шкуро. Два легендарных атамана появились вечером, инкогнито и без явной охраны. Личный состав находился в доме и никуда не отлучался, а охранник во дворе, молодой казак Сашка Свиридов, растерялся и заорал во все горло:

— Смирно!!!

Казаки схватились за оружие, слишком истошным голосом кричал Свиридов, а я метнулся к выходу и нос к носу столкнулся с Андреем Григорьевичем.

— Спокойно, козаче, свои, — усмехнулся Шкуро.

— Смирно! — повторил я команду Свиридова и отступил в сторону.

Шкуро прошел в комнату и насмешливым взглядом оглядел казаков, которые продолжали сжимать оружие. За его спиной появился Краснов, который встал с ним рядом. Оба атамана переглянулись, и Шкуро обратился к казакам:

— Благодарю за службу, братцы!

Краткая пауза и казаки выдохнули:

— Рады стараться, ваше высокопревосходительство!

Получилось на удивление дружно и слаженно. Атаманы остались довольны и Петр Николаевич, покосившись на меня, сказал:

— Веди к себе, хорунжий.

Я провел атаманов в кабинет. Они разместились за столом, а я остался стоять.

— Догадываешься, зачем мы к тебе явились? — спросил Шкуро.

— Наверное, решать нашу судьбу, — ответил я.

— Правильно, — Андрей Григорьевич кивнул и задал новый вопрос: — Чего хочешь за службу?

«Следи за языком», — промелькнула в голове мысль, но я сказал то, о чем думал последние дни:

— Хочу, чтобы нас не зачищали.

Шкуро нахмурился:

— Почему решил, что вас могут зачистить?

— Думаю, что необходимо сохранить тайну золотого запаса. И проще всего нас убрать. Была группа в отделе «Контроль» и нет ее, исчезла, пропала, сгинула. Когда речь заходит о сокровищах и политике подобное может произойти. В очередной раз Краснов и Шкуро обменялись быстрыми взглядами, и я понял, что тема уничтожения моей группы обсуждалась. Я прав. Я угадал. Однако нас решили оставить в живых. Следовательно, сейчас будет разнос.

Андрей Григорьевич очень легко изобразил гнев, даже слегка привстал и, хлопнув по столу ладонью, начал меня отчитывать:

— Ты чего, хорунжий?! Совсем потерялся?! Мы казаки и ты казак! Своих не сдаем! Запомни это! Раз и навсегда! Вбей себе в голову, что никогда казак не спишет другого казака, если он не предатель! Не бывать этому! Сопляк! Молокосос! Вроде бы бравый вояка, а воспитание советское! Это у большевиков принято соратников стрелять! А мы не какие-то там соратники, а братья! Все из одного народа! Или ты нас в предатели записал?!

Вытянувшись по стойке «смирно», я стоял без движения и «пожирал» начальство глазами. Не дать и не взять, стойкий оловянный солдатик из сказки, когда у него были две ноги. Но, наконец, Петр Николаевич успокоил Шкуро:

— Не кипятись, Андрей Григорьевич. Хорунжий еще молодой, не все понимает, поправится со временем.

— Ладно, — Шкуро снова присел. — Разговаривай с ним ты, Петр Николаевич, а у меня терпения не хватает.

Разговор повел Краснов:

— За безопасность группы и свою лично можешь не переживать. Мы за тобой давно наблюдаем и ты нигде слабину не давал. Рекомендации у тебя отличные и ты со своей группой сделал большое дело. Про это не забудем. А что лишнего наговорил, так это бывает, в следующий раз умнее будешь. Лучше скажи, что тебе и казакам нужно? На какую награду рассчитываете?

Я пожал плечами:

— Как обычно: чины, премии, ордена, отпуск.

— Все будет, кроме отпуска. Пару дней получите, а потом снова на службу. О соблюдении секретности, думаю, напоминать не стоит?

— Мы все понимаем, Петр Николаевич.

— Это хорошо, что понимаете. Но ты казакам еще раз все объясни. Знаю, что часть группы прошла подготовку в Абвере, и сохранились старые контакты. Однако вы казаки, а не германцы. Вам жить на родной земле и за длинный язык болтуны могут ответить. Понимаешь, хорунжий?

— Так точно.

— Все контакты с немцами, даже теми, кто числится в казачьих частях, свести к минимуму, а желательно вообще исключить.

— Будет исполнено.

— Базу вам выделят в другом месте, на окраине Новочеркасска. Она будет больше. Подчиняетесь, по-прежнему, Иванову. Группу начнешь разворачивать во взвод. Отбор лично. За все отвечаешь ты.

— Слушаюсь.

Краснов и Шкуро пробыли в расположении группы целый час. Разговор со мной был недолгим, исключительно по делу, а затем атаманы вышли в общую комнату, где Андрей Григорьевич, с шутками и прибаутками, стал вспоминать боевую молодость. А казаки смотрели на него восторженными взглядами и задавали легендарному атаману вопросы.

Когда гости ушли, я еще раз проинструктировал бойцов о неразглашении тайны. А сам подумал о том, что немцы о золоте все равно узнают. Мы промолчим. А вот атаманы, каждый из которых тесно сотрудничал с германцами, слабое звено. Хоть один, но проболтается. Не политикам и не военным, не командованию РОА или рядовым сотрудникам Абвера, а тем, кто имел в руках реальную власть.