Развитие Души

Когда состояние рабби ухудшилось, его ученик, помогавший ему рабби Цви из Томашова, по настоянию врачей попробовал сам влить лекарство в рот больному. Но рабби Мендл прикрикнул на него и сказал: «Так? Меня заставляют?! Ты помнишь, что когда силы еще не покинули меня, ни один человек не смел указывать, что я должен делать. Никто не смел что-нибудь сделать против моей воли. Сейчас, когда силы оставили меня, тоже ничего не должно измениться».

Рабби Мендл постепенно угасал. Уже несколько дней его трясло в лихорадке, и он лежал на постели с закрытыми глазами. Все стремились прийти сюда, чтобы быть возле своего рава в его последний день. В бейт-мидраше, находившемся рядом, зажгли свечи, но не слышно было обычной молитвы. С затаенным дыханием следили люди за комнатой рава, за его последними вздохами.

Внутри комнаты собралась маленькая группа самых близких ему учеников, бывших постоянно рядом с ним, находившихся в его тени. Они служили раву при жизни, и теперь они уединяются с ним в его последние минуты перед кончиной.

Но даже они, самые близкие ученики, не осмеливаются подойти к постели рава, а только издали смотрят на его лицо. Они стоят в полной тишине, без единой слезинки. Они молятся. Они молятся в сердце, внутри себя, без слов. Творец слышит их молитвы и так, ведь настоящая молитва – она в сердце. Так учил их рабби Мендл. С немой скорбью прощаются они со своим равом.

Время от времени рабби Мендл приходит в себя, открывает глаза и смотрит на лица своих учеников. В его взгляде – благодарность тем, кто не оставил его в самые тяжелые минуты его бурной жизни. Его уста бормочут несколько слов, смысл которых непонятен даже самым близким ученикам. Постепенно физические силы оставляют его. Телесные страдания терзают его, но с его духом не произошло никаких изменений. Его сознание, как и раньше, не замутнено ничем.

Рабби Мендл всю свою жизнь стоял на пороге, соединяющем этот мир и мир вечности. Еще немного, и он окончательно переступит через этот порог. Рабби поднял руку, показывая, что он хочет, чтобы они подошли к нему. Он слышит их скорбные вздохи и говорит: «Весь мир не стоит того, чтобы по нему вздыхать».

Приближаются последние минуты, по мере их приближения тишина все больше сгущается. Последние слова рабби Мендла: «Я буду говорить с Ним лицом к лицу… Открыто, а не загадками… И образ Творца увидит»… С этими тремя словами: «И образ Творца увидит» душа Рабби Менахем-Мендла поднялась ввысь.

7.4 В начале дней

Рабби Менахем-Мендл, которого называли «Старым Мудрецом из Коцка», не был коронован сверкающей короной, и его образ не окутан шлейфом легенд вроде тех, что рассказывают о Бааль-Шем Тове. Из рассказов о Бааль-Шем Тове прорывается волшебство весны, в них слышится пение маленьких детей-учеников, которых Бааль-Шем Тов ведет по переулкам местечка, прорываются из них трели пастушеских дудок, свист кнута в руках извозчика. В рассказах же о рабби Мендле сквозит грусть, они похожи на осенний день, на тучи, предвещающие бурю…

В жизни рабби Мендла четко выделяются три периода. Первый – период Люблина и Пшиски. В то время он нес в себе предвидение освобожденного мира и человека. Он был уверен, что он сможет воспитать учеников, которые, исправляя себя, поднимутся в духовные миры, триста человек, которых не будут интересовать ценности материального мира, которые поднимутся вместе с ним на вершины мира и провозгласят: «Творец – Ты наш Создатель!»

Второй период – в местечке Томашов и первые годы в Коцке – годы внутренней борьбы и внутренней бури, в которых он искал разгадку тайны жизни, годы душевных страданий, когда душа то взлетает на духовные высоты, то проваливается в бездну.

Третий период – это двадцать последних лет, когда он уединяется в комнате, скрывается от людей и скрывает от них свою Тору.

Рабби Мендлу было 53 года, когда он скрылся от внешнего мира и закрылся в комнате, но фактически, это его уединение было лишь последовательным шагом, вытекавшим из его предыдущей жизни, из его духовных качеств, которые отпечатались в нем со времен детства и отрочества.

Образ рабби Мендла навсегда останется связан с годами его затворничества, с детских лет ему были присущи мятежность и склонность к уединению. Эти свойства развились и привели к своему логическому завершению, когда он прервал контакты со своими учениками. В жизни рабби Мендла ничего не шло гладко. Вся его бурная жизнь состояла из взлетов и падений.

7.5 Мои сердце и плоть возрадуются

Рабби Мендл родился в 1787 году в местечке Гураи, родился с крыльями, крылья воображения возносили его ввысь. Часто маленьким убегал он от ватаги своих сверстников на песчаный холм. Там он строил из песка здания. Строил – и разрушал, как будто он создавал миры, а потом разрушал их.