Развитие эволюционных идей в биологии

Спекулятивность подходов Бюффона, пропагандировавшего в общем верную идею трансформизма, не могла не вызвать резкой критики со стороны Линнея, неизменно предпочитавшего оставаться на почве фактов. Грубые фактические ошибки Бюффона как зоолога вызвали уничтожающую критику со стороны Ж. Кювье и отрицательное отношение к пропагандировавшимся им идеям трансформизма[165].

Более существенно то обстоятельство, что Бюффон первым из христианских мыслителей отошел от библейской догмы о сотворении мира, оценив в 1749 г. возраст Земли в 70 тыс. лет, а в неопубликованных заметках он допускал, что возраст Земли мог достичь и 500 тыс. лет. Тем самым Бюффон впервые оставил время для протекания эволюционного процесса. Иммануил Кант в своей «Космогонии» увеличил возможный возраст Земли до нескольких сотен миллионов лет[166], допуская возможность эволюции неорганического мира.

Сторонником концепции «лестницы существ», на вершине которой помещается человек, был французский философ и натуралист Жан Батист Робине (1735—1820). В 1761—1766 гг. Робине публикует четырехтомный трактат «О природе», в котором развивает трансформистские взгляды, пропагандирует на биологическом материале справедливость «закона непрерывности» Лейбница, полемизирует с Линнеем и его последователями[167]. С точки зрения Робине и многих других трансформистов, континуальность, следующая из «закона непрерывности», несовместима с линнеевской дискретностью систематических единиц.

«Уже давно философы утверждают и повторяют, что природа не делает скачков; что она движется всегда и действует во всем постепенно и незаметными оттенками; что закон непрерывности, проявляющийся единообразно в иерархии существ, образует из них одно бесконечно нюансированное целое, лишенное линий реального разделения; что существуют только индивиды, но нет царств, классов, родов и видов»[168].

Если Мопертюи видел существование в природе реально существующих разрывов между цепочками видов и пытался объяснить исчезновение промежуточных звеньев действием пролетевшей кометы или иной катастрофой, то Робине готов был увидеть непрерывные ряды форм даже между растениями и минералами. Увлеченный идеей непрерывности, Робине резко критикует саму возможность классификации, признавая реальными лишь особей. По его мнению, «кроме умственной лени и неточности наблюдений большую роль в установлении общих правил насчет природы существ сыграла еще и торопливость. Человеческой гордыне далее было очень лестно заключить природу в границы науки»[169].

Вместе с тем Робине в очень четкой форме высказался в поддержку идеи Бюффона о целесообразности использования репродуктивного критерия для оценки видовой самостоятельности. Робине писал:

«Однако имеется одно соображение, которое, кажется, оправдывает разделение видов и показывает, что если бы и отвергнуть все прочие аргументы, то его все же пришлось бы сохранить как коренящееся в самой природе. Не следует ли считать животными, относящимися к одному и тому же виду, тех животных, которые путем совокупления производят себе подобных, продолжая и сохраняя сходство известного количества форм; не следует ли относить к различным видам животных, совокупление между которыми совершенно бесплодно или во всяком случае дает уродов, не способных произвести ничего при соединении с каким бы то ни было существом?»[170]

Однако против этой вполне современной точки зрения Бюффона Робине приводит возражения. С позиций неограниченного градуализма Робине считает, что различия между крайней особью одного вида и ближайшей к ней особью другого вида будут столь несущественными, что вряд ли они смогут оказаться репродуктивно изолированными. Наконец, уже вполне в духе небылиц того времени, ссылаясь на Бюффона и других современников, Робине сообщает сведения о том, что самцы шимпанзе «пытаются застигнуть врасплох негритянок, и если они могут схватить их, то они их берегут, чтобы наслаждаться ими, хорошо кормят их и не причиняют им никакого вреда»[171]. Полемизируя с представлениями Линнея о дискретности видов и об иерархичности таксонов, Робине пишет, что орангутан «заслуживает того, чтобы зачинать собой человеческий вид, столько же, сколько человек заслуживает того, чтобы заканчивать род четвероногих, во главе которого, как известно, поместил его г. Линней»[172].

Противоречие между градуализмом трансформистов и дискретностью таксонов, следующее из линнеевской системы, могло быть в какой-то степени преодолено лишь натуралистами, а не натурфилософами или популяризаторами. Верный шаг к объединению трансформистского и систематического подходов был сделан Ламарком.

Ламарк