Развлекающие толпу

Она присоединилась к Гаррису и Джиму Маркхему, причем Джим твердо решил испробовать на ней все свое хваленое обаяние, в то время как Гаррису пришлось отойти, чтобы предотвратить неумолимо назревающую ссору между Клаудией и Ивом. Джим показывал Анне фотографии жены и детей и говорил о том, как бы ему хотелось узнать ее получше. Может быть, когда она приедет в Калифорнию, это удастся осуществить? Джим выглядел моложавым волевым человеком, и поговаривали, что он почти наверняка будет баллотироваться в президенты от демократической партии. Ходили также слухи, что он неравнодушен к красивым женщинам. На это все лишь пожимали плечами: «Ну и что? Это лишь доказывает, что он нормальный мужчина. Кроме того, говорят, что его жена фригидна… Она, конечно, будет замечательной Первой Леди, но Джимми периодически нужно и кое-что другое. И если слухи о его мужских достоинствах достоверны, то даже по нескольку раз в день!»

Слухи, интриги, сплетни! Каждый по-своему пытался хоть немного ослабить напряжение от постоянного пребывания на людях, от недремлющего общественного ока, жадного до мельчайших подробностей жизни популярных и знаменитых людей. «Прекрати немедленно, Анна! Так недолго превратиться в циника. Лучше подумай о том, что ты, собственно, здесь делаешь сегодня вечером…»

Зачем она сюда пришла? Хотела убежать от действительности, которая стала слишком пугающей, – вот зачем. Захотелось укрыться в искусственном мирке и не думать ни о сегодняшнем послеобеденном визите, ни о том, что он мог означать.

Ужин был очень поздним и казался нескончаемым. Анна лишь смутно помнила, как одно блюдо сменялось другим. Сама она не ела ничего – только пила вино, которое было действительно прекрасным. Гаррис с Маркхемом были настолько поглощены своей приглушенной беседой, что, казалось, не замечали ничего вокруг. Между третьим и четвертым блюдом у Клаудии, которая до сих пор зловеще молчала, началась истерика. Повинуясь настойчивым знакам Гарриса, Карим нехотя повернулся к ней и начал успокаивать. Воспользовавшись моментом, Венеция Трессидер встала и послала Анне красноречивый взгляд, говоривший: «Мне, кажется, пора в туалет. Анна, дорогая, ты не составишь мне компанию?»

Чувствуя себя марионеткой, Анна с опаской последовала за ней. Что за сюрприз приготовила ей Венеция на сей раз? Венеция имела слишком радикальные взгляды и не стеснялась их высказывать. Однажды она даже прятала у себя агента ЯРА, одного из своих многочисленных любовников, целых две недели.

– Дорогая! Я так горжусь тобой! – порывистое объятие Венеции настолько ошарашило Анну, что она даже не сразу нашлась, что ответить. – А ты и в самом деле темная лошадка! Подумать только – эту историю обсасывают все газеты, даже «Тайме». Это было так смело с твоей стороны. Жаль, что ты уезжаешь в Калифорнию на съемки этого фильма, о котором все говорят. Я хотела пригласить тебя с собой в Ирландию в следующем месяце. Ты уверена, что не сможешь прилететь хотя бы на пару дней? Мы сейчас нуждаемся в любом шуме! – Венеция тоже была актриса. Низкий, немного театральный голос и столь же театральные жесты – все это было направлено на создание имиджа сексуальной шпионки-аристократки, почти лишенной моральных устоев и всегда готовой уступить еще более аморальному герою.

Венеция смотрела на Анну с легким недоумением.

– Дорогая! Такое ощущение, что ты совершенно не воспринимаешь окружающее. Ты хоть слышала, что я тебе сейчас сказала?

– Да, конечно… – неопределенно ответила Анна. – Но не думаю, что у меня получится.

Внезапно у нее появилось совершенно дурацкое желание расхохотаться. У Венеции был такой сосредоточенный вид. Совсем как во время оргии, когда ее одновременно имели двое гостей. Та сцена произвела на Анну неизгладимое впечатление… и немного пугающее. Приблизительно такие же ощущения вызывало и ее нынешнее затруднительное положение. Барнс и его коллеги не шутили. Даже Венеция поверила, будто… Конечно, ей следовало сказать Венеции, что она не имеет никакого отношения к утечке информации, но Анна прекрасно понимала всю бесполезность этого. Пусть думают себе на здоровье все, что угодно. И Крег в том числе, ее галантный спаситель. Второй раз в жизни захотелось просто спрятаться от всех угрожающих ей неприятностей.

Но убежать было невозможно, и Анне пришлось вернуться к столу. На пустом стуле справа от Клаудии, небрежно приобняв ее за плечи, сидел Уэбб.

Заметив приближение Анны, он поднял взгляд и уже не отводил его. Интересно, каким образом ему удавалось менять цвет глаз: от кошачье-зеленого до тепло-золотистого? Наверное, он только что вошел. Поток итальянской брани все лился из пухлых губ Клаудии, что не мешало ей тесно прижиматься к Уэббу, давая ему почувствовать живую упругость пышной груди.

– А вот и Энни, любовь всей моей жизни! Энни, мне тебя очень не хватало.

Анна почувствовала себя совершенно беззащитной. Все присутствующие теперь дружно смотрели на нее, даже Венеция.