Развод

С тех пор как Пекин стал столицей, Южный рынок превратился в самое бойкое место, хотя все еще уступал торговым рядам «Восточное спокойствие». В «Восточном спокойствии» заправляли иностранцы, а на Южном рынке - местные мелкие торговцы. Лотки с лепешками, огромные чаши с лапшой в кунжутной подливе - простые люди любили Южный рынок, где все казалось близко их сердцу, им не нужен был ни ресторан «Пекин», ни банк. Официантки в кафе, японские товары в магазинах, модные школьники и школьницы в соломенных шляпках и парусиновых туфельках, различные овощи и фрукты, дешевая жареная утка, пирожки с бараниной, цветы в вазах и туберозы - все причудливо смешалось на Южном рынке. Суматоха не утомляла, увеселения не были чересчур дорогими, романтика уживалась рядом с обыденностью. Особенно хорошо было здесь вечером: девушки в легких пестрых платьях, звонкий перестук ковшей со сливовым компотом, призывные голоса торговцев арбузами, прохладный ветерок; небо еще окрашено лучами заходящего солнца, а в магазинах уже горят огни; дыхание людей, гудки машин, запах поте, смешанный с запахом духов и пудры; здесь хорошо даже тем, у кого ни гроша за душой. Богачам вряд ли лучше, когда они мчатся в машине по центральным улицам, беспрерывно нажимая на клаксон и едва не задевая трамваи, набитые людьми.

Однако Лао Ли терпеть не мог мещанской никчемности и суеты. Было в нем что-то от аристократа. Он шел по краю тротуара, не хотелось толкаться. Но у самого Коридорного переулка его вдруг кто-то схватил за руку. Это был Дин Второй.

- А, господин Ли! - Язык у Дина Второго заплетался, лицо было красным, а сам он шатался, хотя и держал Лао Ли за руку. - Господин Ли, я выпил немножко. Да, выпил, выпил! Прошлый раз ты угостил меня, спасибо! С тех пор я не пил, только сегодня, это я точно помню. Еще хочется выпить, тяжесть у меня здесь. - Он показал на грудь, пахнув винным перегаром.

Лао Ли повел его в закусочную.

Дин еще выпил, но продолжал хмуриться, что с ним редко случалось.

- Господин Ли! - Он наклонился к уху Лао Ли, губы его дрожали. - Сючжэнь!…

- Что с ней? - Лао Ли подался назад, спасаясь от винного перегара.

- Я понимаю женщин, хорошо понимаю. Ты же знаешь мою историю? Лао Ли кивнул.

- Я вижу все по глазам, по походке, хорошо вижу. - Он отхлебнул из рюмки. - Как только Сючжэнь сегодня вернулась, я сразу все понял. Девушки все одинаковы, когда хотят выйти замуж или выкинуть какую-нибудь штуку. Сючжэнь, девочка моя, я ее вынянчил, а теперь… - Дин Второй закивал головой и умолк, словно погрузился в воспоминания.

- Что теперь? - нетерпеливо спросил Лао Ли.

- Ох! - Дин отнял от губ пустую рюмку. - Ох! Как только она пришла, я сразу все понял. Она не шла, а покачивалась, улыбалась и смотрела на свои ноги! Что-то не ладно! Мои птички тоже это поняли и как закричат! Я позвал Сючжэнь к себе. Давно не была она в моей комнате! Маленькая по пятам ходила за дядей Дином, моя девочка! Я стал расспрашивать ее по-хорошему, и она сказала про Сяо Чжао. Сама сказала!

- Что сказала? - Глаза Лао Ли стали совершенно круглыми.

- Сказала, что гуляла с ним, и не раз.

- И больше ничего?

- Пока ничего, но скоро это случится! Разве Сючжэнь устоит перед ним?

- Охо-хо!

- Ах, женщины. - Дин покачал головой. - С ними легко. Они, как созревшая дыня, дотронься - сразу лопнет; и в то же время трудно, труднее, чем залезть на небо! Я часто думаю - делать мне нечего, поэтому я часто думаю, мои пичуги помогают мне думать, - так вот я думаю, что настанет время, когда мужчина с кем захочет, с тем и будет, и женщина тоже. С этим ничего не поделаешь. И если один хочет другого удержать силой, кроме скандала ничего не выйдет. Я часто так думаю.

В душе Лао Ли восхищался Дином, но говорить об этом ему сейчас не хотелось, и он спросил:

- Как же быть?

- Как быть? Дин знает, иначе он не стал бы пить. Не те пока времена, чтобы делать все в открытую, надо пожалеть родителей. Мы должны помочь Чжан Дагэ. Если Сючжэнь сбежит с Сяо Чжао, Чжан Дагэ сойдет с ума, это точно. Но я разделаюсь с Сяо Чжао! Был бы он хорошим парнем, дело другое. Если девушке кто-нибудь нравится, ее не отговоришь, по опыту знаю! Но Сючжэнь слишком молода, она говорит, что ей интересно с ним. Нет, я расправлюсь с Сяо Чжао! Двадцать лет назад я пережил нечто подобное и до сих пор жалею, что не расправился с кем надо. Двадцать лет я ем хлеб Чжан Дагэ и должен его отблагодарить, непременно!

- Ты прикончишь Сяо Чжао?

- Другого выхода нет. Останется в живых, так Сючжэнь еще сильнее его полюбит. Она ведь женщина! Надо отправить его к предкам, тогда Сючжэнь забудет, - это лучше всего, лучше всего! Так ее не уговоришь!

- А о себе ты подумал? - с участием спросил Лао Ли.

- Что мне думать? Какой интерес жить? Никакого! Я и так напрасно прожил эти двадцать лет! Напрасно. Выпей со мной, господин Ли, это моя последняя рюмка, мне хочется ее выпить с близким другом, пожалуйста!

Лао Ли выпил.

- Ну, мне пора, - сказал Дин, посидел, подумал и добавил: - Моих пичуг, когда меня… отдай их Ину, господин Ли, других забот у меня нет.