Развод и девичья фамилия

— Посади меня на место, пожалуйста. Еще не все легли спать, нас могут увидеть… Стыда не оберёшься.

— Катя, — в голосе Александра проскочили властные нотки, — ты что, стыдишься меня?

— Нет! Я стыжусь себя. Я поступила…

— Правильно! Мы поступили правильно, и я не собираюсь отказываться от счастья из-за глупых предрассудков! И тебе не позволю. Ты готова меня выслушать?

Женщина, немного поколебавшись, кивнула и попросила:

— Отпусти меня, я же тяжёлая! Отсижу тебе все ноги.

— А мне нравится, — ответил Воротаев. — Катя, у меня сегодня ничего не было с женой, да и не могло быть — я её едва выношу. Мы повздорили, я вспылил и засунул Стеллу под воду — мыл ей рот с шампунем.

Катя подняла голову, и он увидел, как округлились её глаза.

— Ну да, сквернословила, надо было продезинфицировать. Разумеется, мы оба вымокли до трусов, пришлось переодеваться. Но поскольку из дома Стелла выселилась два месяца назад, то ни одной её тряпки тут не осталось. Ей просто нечего было надеть, пока горничная приводит в порядок её платье, и я дал свою рубашку. Стелла никогда не отличалась излишней скромностью и тактом, она просто решила покачать права, пока официально ещё моя жена. Ну и взыграла женская ревность — пусть я ей уже не нужен, да и чувств у нас никогда не было, но просто так, без шпилек, отдать другой своего мужчину не каждая женщина способна. Гордо уйти, а мужик пусть страдает и пытается вернуть — вот такое расставание, по мнению, Стеллы, приемлемо. Но тут инициатива развода исходит от меня, к тому же, рядом со мной Стелла увидела молодую и красивую женщину — это сильный удар по её самолюбию. Видимо, супруга верила, что без неё я не справлюсь с детьми, запущу дом, разбалую прислугу, и всё в моей жизни пойдёт наперекосяк, но увидела, что во всём ошибалась, и это её тоже задело. Катя, она приехала не мириться, не к детям, а чтобы выбить отступные и ускорить развод, потому что уже подобрала мне замену. Ты просто попала под горячую руку, вот и всё. Прости, что тебе пришлось всё это пережить. Обещаю, больше Стелла никогда тебя не побеспокоит!

Катя молчала, и тогда Александр продолжил.

— Она торговалась, желая подороже продать мне все права на детей, представляешь?

— Что ты такое говоришь? — отмерла няня.

— Кать, эта мать сама предложила написать отказ от родительских прав на Артёма и Лизу за две компании и полмиллиона убитых енотов! Бонусом шло отсутствие проволочек и препятствий при разводе.

— О….

В голове не укладывалось — отказаться от детей? От красавицы и умницы Лизы, от любознательного и привязчивого Артёмки? Родных деток, которых носила под сердцем, чьи шевелюшки несколько месяцев с благоговением ловила, приложив к животу руку? Растила, впитывая каждый день, каждую минутку: сегодня малыш научился есть ложкой, а вчера сказал «ма!». Первый зуб, первый шаг, первое слово… Господи, Воротаев что-то путает, отказаться от детей невозможно! Это как отказаться от своего сердца и самой жизни…

— Да, Катя, да! Стелла приехала ко мне с намерением подороже продать детей. Конечно, в её озвучке всё выглядит иначе: по её мнению, я смогу лучше обеспечить сына и дочь, дам им больше материальных благ, чем она, поэтому, ради их блага, она готова написать отказную. Правда, за соответствующую материальную компенсацию, так сказать, за её моральные терзания. Вторая причина, почему Стелла согласна забыть о существовании Артёма и Лизы — ей нужно заново устраивать личную жизнь. По её мнению, если молодая, красивая и вполне обеспеченная разведёнка имеет шанс найти достойную партию, то точно такая же разведёнка с двумя довесками уже никому не нужна. В качестве жены, имеется в виду. Поэтому Стелла решила поделить заботы по-братски: мне — дети, ей — деньги. Не поверишь, заявила, что в случае моего отказа, она через суд отберёт детей! Мол, никакие адвокаты мне не помогут, у неё есть доказательства, что я ей не единожды изменял. В общем, несло её знатно!

— Саша, ты хочешь отдать ей Лизу и Тёму? — с ужасом в голосе произнесла Катя и вскочила на ноги, вывернувшись из его объятий. — Она же не любит малышей! Начнёт срывать на них зло, наказывать ни за что! Саша, пожалуйста, отдай ей всё, что она просит! Я буду работать без денег, за жильё и еду, а моя зарплата пусть идёт на возмещение тех денег, что ты выплатишь жене. Только не отсылай малышей, пожалей их! Это не мать, это чудовище!

И она расплакалась.

Воротаев сгрёб женщину обратно в охапку, прижал к груди, как ребёнка, забормотал, целуя:

— Кать! Катюша, что ты? Я не собираюсь отдавать детей! Я ей и тамагочи бы не доверил, не то, что собственных мальков! Преподам дуре хороший урок, но и только. Суда я не боюсь, как и скандала — поговорят и забудут, а ей в жизни не отмыться. Уйдёт по уши в дерьме и с голым задом.