Развод и девичья фамилия

Воротаев сморгнул, прогоняя наваждение, и неожиданно почувствовал раздражение. Да, он хотел, чтобы Катерина вновь ощутила себя женщиной. Хотел, чтобы она избавилась от навязанных ей Резиным комплексов и перестала прятать свою восхитительную фигуру, стягивать в узел волосы, начала пользоваться косметикой. И, главное, чтобы из её глаз ушло это виновато-затравленное выражение, с каким она смотрит на мужчин. Вот с детьми она совершенно другая — открытая, весёлая, такая настоящая! Он до ужаса хотел, чтобы такой она была всегда и не только для детей.

Сейчас же, глядя на результат своих усилий, он не знал, радоваться или негодовать — перед няней Катей он ещё мог устоять, но перед этой красавицей с точёной фигурой, роскошными тёмно-каштановыми волосами, обрамляющими её лицо, выразительными карими глазами и осанкой королевы сдерживать мужские желания будет проблематично. А ещё женщина так органично смотрелась с его сыном на руках, что сердце невольно дрогнуло и пропустило один удар — так выглядит мать, которая обнимает своего малыша…

Пауза затягивалась, и усилием воли Александр оторвал жадный взгляд от инсталляции «мать и сын».

— Я рассчитывал, что мы приедем не позже шести, — пробурчал он недовольным голосом, не желая, чтобы женщина заметила, насколько он потрясён её преображением. — Сейчас пять, а нам добираться больше двух часов!

Катя осторожно опустила на землю Тёмку и, не отвечая хозяину, предложила детям:

— Артёмыч, садись-ка в машину! И ты, Лизок. Давайте, я вас пристегну. Вы ж мои умницы!

Воротаев отметил, как послушно выполнили просьбу няни его шебутные наследники, как ловко и ласково она с ними обращается. Впрочем, последнее он замечал не впервые, ведь и на должность няни он пригласил женщину именно из-за этого — она любит детей и искренне о них переживает.

Машина набрала скорость.

Воротаев вёл, поглядывая в зеркало. Катя затеяла с малышнёй какую-то тихую игру, благодаря чему его не дёргали бесконечные «хочу пить» и «хочу пипи». И вдруг он заметил в руках Лизы что-то белое, подозрительно напоминающее…

— Лиза, кто тебе разрешил взять это чудовище?! Я же запретил выносить игрушки из детской! — едва не взревел он. — Я остановлюсь на ближайшей заправке, и ты отнесёшь монстра в мусорный бак! Екатерина Михайловна, как вы могли просмотреть?

— Нет! — девочка прижала игрушку к себе, её глаза немедленно налились слезами. — Это мой Йети!

— Я собрала, переодела детей и передала их в руки Гали с Мариной. На тот момент в Лизином рюкзачке монстрика не было. Видимо, пока мне делали макияж, — мрачно произнесла няня, — кто-то за девочкой не уследил. Но выбрасывать игрушку лишнее. Йети просто поживёт пока у Лизы в рюкзаке, а когда мы вернёмся домой, то больше не будет убегать из детской. Правда, Лизок?

— Правда, — прошептала дочь, прижимая к себе чудовище.

Воротаев вспыхнул — это что же — он в глазах дочери плохой, а няня — хорошая? Да как она смеет оспаривать его приказы!!!

— Мы остановимся и оставим игрушку на заправке, — безаппеляционно заявил мужчина. — Вы забываетесь, Екатерина Михайловна. Здесь я решаю, что будут делать мои — подчеркнул он голосом — дети!

И увидел, как женщина вздрогнула, будто он её ударил.

Чёрт!!! Не хотел же делать ей больно, планировал за этот уик-энд перевести их общение в более тёплое русло, и сам же всё испортил… Далась ему эта игрушка!

- У Мамоновских детей тоже будет белый кошмар, вон он едет в подарок младшей дочери, — пытаясь немного сгладить впечатление от резкого тона, принялся объяснять очевидное. — Две одинаковых игрушки — да они передерутся, где чей монстр!

— А мы пометим Лизочкиного Йети, — если Катя и обиделась, то детям она это никак не показала, продолжив разговаривать с ними обычным тоном, но короткий взгляд, который она метнула в зеркало, встретившись там с глазами Воротаева, показал ему, что невольная пощёчина своей цели достигла. — У меня тут куча всего, — женщина склонилась над сумочкой, вытащила косметичку, которую он сам приказал горничной передать няне, и принялась в ней увлечённо копаться.

Артём и Лиза, отложившая слёзы на потом, с интересом следили за её действиями.

— Вот! — Катя держала в руке бутылочку с лаком. — У Йети ноготки жёлтенькие, а если мы ему их сейчас покрасим, то твоего Йети, Лиза, уже ни с каким другим не перепутаешь!

И принялась красить ногти игрушке! На ходу, завоняв салон запахом лака!

Но, надо признать, этот способ идентификации монстра неплохо подходил, да и сын с дочкой, увлечённо наблюдающие за процессом, и думать забыли о капризах. Вздохнув, Воротаев был вынужден признать, что няня нашла идеальное решение проблемы, ведь заставь он дочь выбросить игрушку, и выходные были бы безнадёжно испорчены. Обиженный ребёнок постарался бы донести до родителя, как тот был неправ. И другой вариант — если бы Тамара с Лизой принялись выяснять, где чей монстрик, тоже до добра вряд ли довёл.

В общем, няня молодец, а он облажался.