Развод и девичья фамилия

– Подожди, Тим, я ничего не понимаю, – послышался низкий голос, и в кухню заглянул взъерошенный мужик в джинсах и куртке, надетой почему-то прямо на майку, хотя до лета было еще далеко.

– Добрый вечер, – произнес он, оглядев кухню. – Кира, что случилось?

– Вы кто?! – рявкнул капитан, хотя все было и так понятно.

– Литвинов Сергей Константинович, – ответил тот, – бывший муж. Мне позвонил сын и сказал, что здесь убийство и подозревают мою бывшую жену. Это правда?

Кира закрыла дверь и на одну секунду прижалась к ней лбом. Лоб был горячий, а дверь холодная.

Господи, что теперь будет с ее жизнью?.. Кому понадобилось убивать Костика в подъезде ее дома, и этот милиционер – она видела! – так и не поверил, что это не она его убила!

И Тим зачем-то позвонил Сергею. Она же не разрешила! Что себе позволяет ее сын?! Их общий с Сергеем сын?!

Она оторвала лоб от полированной двери, потому что услышала шаги, а ей не хотелось, чтобы ее застали в позе полного киношного отчаяния. Из глубины квартиры к ней шел Сергуня в костюме, при галстуке и при портфеле. Он ей улыбался.

Литвиновых – отца и сына – не было ни видно, ни слышно.

– Я решил уехать, Кирюха! – провозгласил Сергуня, как будто сообщал что-то очень-очень приятное. – Я же вижу, тебе не до меня! Да еще бывший пожаловал! Так что я лучше поеду. Еще не так поздно.

«Позвольте, – стремительно подумала Кира, – а утешать меня? Застрелили моего начальника , когда он шел ко мне , и милиция, кажется, абсолютно уверена, что это я его застрелила!»

– Я вполне успею выспаться, – доверительно сообщил Сергуня, как будто она беспокоилась, успеет он или не успеет, – мне ехать недолго. Это Тимоша ему позвонил?

Кира молчала.

– Слушай, – обуваясь, продолжал Сергуня, – а может, Костик сам застрелился? Так бывает. Человек совершает необдуманные поступки, особенно весной. Может, он хотел с тобой поговорить, признаться в чем-нибудь, но не выдержал и застрелился. А? Ты не знаешь, у него были финансовые проблемы?

– Он не мог застрелиться, – сообщила Кира, глядя в длинную и сильную Сергунину спину, – возле него не было пистолета.

– А может, пистолет кто-то украл!

– Например, убийца, – предположила Кира.

– Ну да, – согласился Сергуня радостно, – видишь, какая хорошая версия!

– Отличная, – процедила Кира.

Нужно позвонить Батурину. Нужно позвонить Вовке Николаеву в Нью-Йорк. Нужно позвонить родителям Костика, а завтра к ним поехать.

Костика убили. Беда пришла.

Ей предстоит ночь с бедой.

– Кирюх, я тебе позвоню, когда доеду, чтобы ты не волновалась, – сказал Сергуня, – а завтра ты мне позвони, чтобы я знал, встречаемся мы в пятницу или нет.

– Если меня не заберут в тюрьму, позвоню, – сухо пообещала Кира.

– Ну-ну, – предостерегающе как будто попросил Сергуня. Ему неприятно было даже слышать об этом. – Не переживай, все обойдется, Кирха! Ты никуда не выходила, я-то знаю!

– По-моему, этого недостаточно.

– Должно быть достаточно. Выше нос!

Ух, как Кира ненавидела такие стандартные «устойчивые» выражения!

Сергуня обулся и потопал ногой, получше размещая ее внутри ботинка. Он был спокоен и доброжелателен и вроде ничем не озабочен, кроме вполне объяснимого желания оставить Киру наедине со своими проблемами и «бывшим», но она чувствовала его страх.

Он был чем-то сильно напуган и уезжал именно из-за этого страха, а не «из благородства».

– Пока, дорогая. Обещай мне, что не будешь переживать!

Кира пообещала и во второй раз за эту ночь закрыла дверь.

Завтра весь дом, все соседи до одного, будут знать, что в их подъезде убили ее начальника, когда он шел к ней. Впрочем, скорее всего все знают уже сегодня.

Кто?! За что?! Зачем?!

Кому мог помешать Костик в ее подъезде?! Кому он вообще мог помешать, ловелас, плейбой и бонвиван?!

И Тим зачем-то вызвал Сергея!

Она подергала дверь, проверяя, заперта ли – раньше она была уверена, что живет в спокойном и безопасном месте, – и пошла разыскивать своего сына, чтобы наподдать ему как следует. Уж в этом удовольствии она себе точно не откажет!

Сын оказался на кухне. Вместе с отцом.

На круглом столе стояли три тарелки синего английского фарфора – подарок свекрови к прошлому дню рождения, который должен был означать, что, несмотря на то, что она развелась с ее сыночком, их отношения с Кирой остались прежними. Еще стояли бокалы, бутыль вина и пакет с соком. Бывший муж жарил мясо. Тим уныло жевал морковку из вакуумной упаковки.

– Мама!

– Ты ее мыл? – спросила Кира, хотя было совершенно очевидно, что нет.

– Садись, – сказал Сергей, не оборачиваясь, – поешь.

Он все про нее знал – пятнадцать лет не прошли даром. Он знал, как лучше всего ее успокоить.

Он знал все ее слабости, страхи, все камни, о которые она спотыкалась. Знал и плевать на них хотел.

– Мама!

Очевидно, Тим боялся, что она начнет кричать и выставит его драгоценного папочку, она бы и начала, но у нее не было сил. Просто не было сил.

Она приткнулась на табуретку и закурила. Табак щипал язык и глотку – сколько она выкурила за вечер? Пачку? Две?

– Хватит, – велел Сергей, – остановись. Поешь лучше.