Развод и прочие пакости

Дико хотелось пожаловаться. Просто перло изнутри. Может, небо послало мне Громова именно для этого? В качестве плакательной жилетки?

- Дембского выкинул из репертуара, - сказала на грани всхлипа. – Из нового. Антон. А я так хотела сыграть. Давно просила, а он не хотел. Уломала. И вот теперь выбросил.

- Дембский? – Громов наморщил лоб. – Это что? То есть кто? Не слышал.

- Польский композитор. Современный. Сейчас найду.

Я порылась в плейлисте на телефоне и включила полонез.

- Мощно, - оценил он, дослушав до конца. – Роскошная вещь. И что, назло тебе выбросил?

- Ну а как еще понимать? «Играть не будем, - передразнила я Антона. – Я так сказал».

- Жаль. А ты можешь мне скинуть? Я сестре отправлю. Это же полонез, да?

- Да, - удивилась я. Он хоть и музыкант, но далеко не все музыканты могут по ритмическому рисунку определить танец. Точнее, мало кто может, если это не вальс или танго.

- Она ведет студию бальных танцев, - пояснил Громов. – Исторических. Я как-то с ней ездил в Краков на фестиваль. Не представляешь, насколько круто. И атмосферно. Как будто реальный бал в замке. У меня даже фотки остались. Черт, как же это называлось-то? А, ходзони зе свецон, как-то так, мне точно не произнести. Дословно пеший со свечой. В смысле полонез пеший. Их по-разному танцуют. Свадебный может быть и со свечами, и с факелами, и с кружками пива – хмелевый полонез.

- Интересно, - я даже улыбнулась, хоть и кривовато. – У нас прямо подпольный кружок любителей полонеза. У тебя воцап есть? Телефон продиктуй, скину.

Он продиктовал телефон, я забила в контакты, нашла его в воцапе и отправила запись. Только хотела закрыть, как свалилось сообщение от Антона.

И какого хрена тебе еще надо, интересно?

«По Дембскому проблемы с авторскими. Поэтому и не берем».

- С-с-сука! – прошипела я сквозь зубы и то ли рассмеялась, то ли захныкала. И прочитала сообщение вслух.

- А можно для дураков пояснить? – попросил Громов.

- Если произведение не перешло в общественное достояние, за каждое публичное исполнение нужно делать отчисление автору или его наследникам. Оформляется это через РАО*. И раньше с зарубежными авторами было здорово геморно, а в нынешних реалиях и подавно. Не знаю, сам ли Дембский не дал согласия или технические проблемы, но не суть. Суть в том, что Марков мог это сказать на собрании. Но нет. Прозвучало как «умойся, Ира». Типа ты хотела – обойдешься, все решаю я.

- Ну тут ничего странного как раз нет. Обычная схема. Я тебя обидел – ты обиделась – я обиделся, потому что обиделась ты.

- Да, пожалуй, - согласилась я. – Это натура, ничего не поделаешь.

- Если останешься в оркестре, так и будет. Вопрос, готова ли ты это терпеть. Я тебя мало знаю. Скорее, совсем не знаю, но почему-то кажется, что творческие амбиции у тебя выше личных.

- Правильно кажется. Поэтому я и не уйду. Только если вынесут на лопате. А Маркову это не выгодно. Ничего, я вывезу.

- Не сомневаюсь. Если надо будет поплакать или пожаловаться, обращайся.

Это прозвучало как будто в шутку, но в каждой шутке есть известно что.

- Спасибо, Феликс, - кивнула я. – Это ценно. И что подвез, тоже большое спасибо. Мне теперь или на такси, или машину покупать. Или хотя бы карш брать. С Лоренцо в маршрутках не накатаешься. Это все равно что семьдесят лимонов в кошельке возить.

- Да уж, - усмехнулся он, сворачивая к моему дому. – Он у тебя застрахован?

- Нет. Это же моя личная скрипка. Такие ценные инструменты обычно страхуют музыкальные фонды – особенно те, которые сами покупают. Ну или очень богатые люди. Вот Балестриери застрахован. Я узнавала, для Лоренцо это будет порядка семисот тысяч в год. Один процент от стоимости.

- Неслабо, - присвистнул Громов.

- Чем дороже инструмент, тем больше платишь. Так что на свой страх и риск.

– Слушай, если хочешь, я могу тебя забирать на репетиции, когда из дома еду. Я на Пискаревском, крюк небольшой.

- Спасибо, Феликс, но не надо, - подумав, ответила я. – Не стоит.

- Ир, если ты думаешь, что я к тебе так клеюсь, то зря, - хмыкнул он. – Ты, конечно, женщина красивая, но головой пока в браке. Даже когда разведешься, еще долго там будешь. Да и я, собственно, не один.

- То есть ты добрый самаритянин?

- Да не сказал бы. Некоторые считают, что я та еще срань болотная. Но если могу сделать что-то хорошее – почему бы и нет?

Даже немножко стыдно стало. Потому что именно так я и подумала. И что это мне совершенно ни к чему.

- Еще раз спасибо, но знаешь, не хочу, чтобы начались разговоры. Ты сел со мной в самолете, сегодня мы вошли вместе. И что уехала с тобой, наверняка кто-то засек. Вполне достаточно, чтобы нас уложили в постель. Меньше всего хочу усугублять то, что уже есть. Запросто все могут повернуть на сто восемьдесят градусов: не Марков мне изменил, а я ему. С тобой. Извини за откровенность.

- Да нет, все нормально, - Громов остановился у арки. – Ладно, я понял. Счастливо. До завтра.

----------------------

*Российское авторское общество

Глава 14