Читаем Развод и три босса (СИ) полностью

Развод и три босса (СИ)

Чем ближе к дому, тем страшнее становится. Поджилки трясутся, вдох полной грудью сделать невозможно. Мне кажется, что погибаю, тону, без вариантов выплыть… И никто не поможет… Боже, как я дожила до такого, что никто не защитит?

Становится себя жалко, до слез. Ловлюсь на этой эмоции, удивляюсь отстраненно. Раньше таких перепадов настроения не водилось. Надо же, как быстро… прогрессирует…

И вот последний дом, старый двор, беззаботные дети и молодые мамочки.

Среди них чужеродно, жутковато смотрятся три чёрные машины с тонированными стёклами.

Бригада Лисовского парит. Курить он им запретил, теперь как паровозы, туман в их тусовке.

И куда я? Ну вот куда я, маленькая, носящая в себе ребёнка? В лапы вот таким?

Вернуться, забрать свой телефон из урны и бежать. Бежать, что есть сил, хоть на край света.

У меня никого нет.

Есть Илья, взять Илью и вместе с ним сбежать. Так будет правильно… Нет, сначала сбежать, потом сказать Илье, где спряталась.

В квартире у меня не так уж и много вещей, ради которых я стала бы рисковать.

Мне даже становится легко от этой мысли.

Зря отказалась раньше, решила, что слишком гордая, слишком сильная и независимая.

А я не такая!

Я слабая и беременная!

Разворачиваюсь, чтобы убежать от кошмара.

И почти сразу натыкаюсь на высокого здорового мужика. От него резко и неприятно пахнет парфюмом и потом. Живот выпирает под футболкой. Бритая голова, нависшие надбровные дуги и узкий лоб. Это охранник Лисовского.

— Здравствуйте, Эммануэль Эдуардовна, — басит парень. — Не надо поворачивать, надо вперёд идти.

Тут, как бы, не поспоришь, тут уже всё ясно.

Ну что, надо так надо.

— Да, — я натягиваю улыбку, киваю и разворачиваюсь в обратном направлении.

Иду к машинам, окутанным паром.

Лисовский любит менять машины, как любовниц. Понторез.

Заметив меня, охрана настораживается, парить перестают, открывают дверь в авто представительского класса.

Я останавливаюсь. Боря сам ко мне выходит.

Я смотрю, как он идет, улыбаясь, довольный и показательно благодушный, и гадаю, где мои глаза были?

Каким образом я умудрилась так вляпаться в него?

Вот уж в самом деле, любовь зла.

Хотя, в свою защиту можно сказать, что я на внешность и не велась никогда. Илья — это прямо исключение. Да он во всем исключение, чего уж говорить…

Обычно я обращала внимание на ум, язык, мужскую харизму… А этого всего в Лисовском было всегда с избытком.

Говорят же, что многие шизофреники заразительно очаровательны… Вот как раз этот вариант.

Так что, не за внешность я Лисовского полюбила в своё время, не за деньги, а за способность красиво говорить, за высокий уровень интеллекта и умение с легкостью решать задачи повышенной сложности, даже в самых экстремальных ситуациях. А они у нас были в самом начале нашего знакомства. Этим взял и этим поразил.

А как же иначе? Он же делец, пронырливый, скользкий тип.

И вот сейчас, глядя в его худое, крысиное какое-то лицо, рассматривая острый нос и узкие губы, я ищу во всем этом черты человека, которого любила, который очаровал так, что несколько лет никого и ничего вокруг не видела…

И улыбка у него очень странная: на зубах щерби. Лисовский до жути боится стоматологов, не собирается делать красивую улыбку. Девушкам предпочитает улыбаться вот таким «старым заборчиком», и всё равно охотниц меньше не становится. А с мужчинами он не улыбается вовсе.

Идет, запахнув полы идеально подобранного по фигуре летнего полупальто, рубашка с высоким воротом, мрачная, с холодным оттенком. Брюки со стрелками и великолепные туфли, не сомневаюсь, что стоят они огромных денег. Тёмные волосы уложены в стильную причёску, можно сказать, напомаженный, на свидание ведь приехал. Жену забирать.

А взгляд цепкий и колющий.

Я иду к нему, немея и бледнея.

И ощущая, как с каждым шагом все больше теряю себя.

Боря открывает рот, что-то говорит, улыбается страшно.

Я не слышу ничего, шум в ушах мешает. Кажется, я перенервничала, не стоило так делать, мне нельзя.

Я совершила ошибку, которую совершают многие женщины.

Не до конца разорвав связь с бывшим, связалась с другим мужчиной. Ни в коем случае нельзя так делать.

Сейчас я заплачу.

Как только Лисовский узнает, что я ему изменяла, он взбесится.

На роже написано, что рад меня ни в чём не подозревать.

Он же был уверен, что женщина ему изменить не может.

Ну что же, сюрприз ему, мудаку, будет.

— Эм, моя красивая, — откуда-то издалека, сквозь неприятный шорох.

У меня подкашиваются ноги, и Лисовский подскакивает ко мне, рука ложится на спину.

Я — сильная женщина. Но даже очень сильной женщине нужно прекращать нервничать и начинать правильно питаться, особенно в таком положении. А то вот пожалуйста — обморок практически…

— Руки убрал от моей женщины! — слышу я краем затухающего сознания, и все внутри переворачивается от счастья и страха.

Мой Илья здесь.

А я даже сказать ничего не могу, в обморок падаю.