Развод. Игра на выживание (СИ)

— Целоваться… не со мной?

Молча изучаю напряжённые мышцы на его спине. Соврать?

— Только честно, Ян, — словно мысли мои читает. — Договорились ведь.

Не могу понять, чего я хочу в этот момент больше: быть с ним откровенной или жестоко наказать правдой от обиды?

— Мне было интересно, — отвечаю, нервно постукивая подушечками пальцев по поверхности стола.

— Пфф… Но приятно?..

Боже, да зачем ему это?

— Неприятно точно не было, Богдан. Только потом стало мерзко от самой себя, уже после…

— Это чувство вины, — кивает он, опуская голову.

— По себе судишь?! — выпаливаю.

— Если ты таким образом задаешь конкретный вопрос — изменял ли я тебе, то ответ нет. Я озвучивал его несколько раз и ничего не поменялось.

— А хотел? — спрашиваю на свой страх и риск.

— Секса с другой женщиной? — оборачивается. — Нет.

— Ясно, — киваю и тут же продолжаю допытываться, пытаясь оправдать свой поступок. — Но мысли такие были?

— Не выкручивай мои слова, Ян. Я уже всё сказал.

— Тогда откуда эти познания про чувство вины?

— Ты забыла про моего отца? Несколько раз общался с ним на эту тему. Отец детально рассказывал, как всё тогда вышло с матерью Кати. Как он долго разрывался между любовью к той женщине и чувством вины перед семьей. В итоге второе одержало верх, и он не развелся.

— Поэтому ты мне не изменял?

Богдан горько усмехается и снова усаживается напротив. Проводит рукой по чуть отросшим волосам, ероша их.

— И поэтому тоже, Яна, — насмешливо кивает. — Но больше по другим причинам.

— Ты когда-нибудь думал, в какой момент всё пошло ко дну? — спрашиваю, разглядывая свои пальцы. — У нас.

— Думал.

— Поделишься?

— Наверное, когда наши ссоры из взаимных претензий перетекли в стадию перехода на личности.

Киваю соглашаясь. Пожалуй, так оно и есть. Это случилось пару лет назад.

— Мы погрязли в бесконечных унижениях, при этом задевая близких людей, — продолжает Богдан.

Раздраженно закатываю глаза.

— Говори правду. Сам сказал, начистоту. Ты имеешь в виду меня?

— По большей части, — соглашается, складывая руки на груди.

— Я… попрошу прощения у твоей мамы.

— Как знаешь, — равнодушно пожимает плечами и склоняет голову набок. — А ты, что думаешь? Почему мы сейчас там, где оказались?

— Может, потому что кто-то ушел не объяснившись?

— А ты подала на развод, — чуть пригибается к столу. Глаз не отводит от моих губ.

— Ты ушел, — повторяю и тоже наклоняюсь. Наседаю.

Сверлим друг друга взглядами.

Между нами расстояние не больше метра, а кажется, что целая пропасть. Бездна из боли и невысказанных обид.

— Я ушел, чтобы вернуться, — произносит тихо. — Ни словом не обмолвился про развод. Люди иногда разъезжаются, чтобы подумать, осознать свои ошибки и снова стараться их исправить. Так бывает. Для того, чтобы любить друг друга не обязательно быть сросшимися близнецами. Мы оба пришли к выводу, что были не правы. Практически помирились…

— А потом ты привел в наш дом женщину, — вдруг вспоминаю.

— Лана пришла сама, в окружении моих друзей по клубу. Я всего лишь проявил гостеприимство и сделал бы так снова.

Смахиваю с глаз непроизвольную слезу, пока он продолжает тихим голосом:

— Ты заявилась сегодня с признанием в том, что целовалась с другим мужиком. Сообщив при этом, что тебе это было приятно. Мы поговорили и все обсудили. Я тебя понял, по крайней мере, постарался. Так ведут себя взрослые люди.

Резко отшатываюсь. Его слова шокируют и заставляют задуматься. Снова винить себя?!

— Развестись мы бы всегда успели, Ян, — добавляет. — Аннулируй иски.

— Я не могу, — качаю головой.

Отец не простит. Всё зашло слишком далеко. Ситуация патовая. Вперед страшно, а назад уже никак.

— Ты заставляешь меня подать ответные, — грозится. — Твой отец на протяжении десяти лет вставлял мне палки в колеса. Сначала тем, что хотел вместо пяти миллионов долю в нашем бизнесе. Затем пытался выбить меня из седла, договорившись с администрацией и лишив Газснабкомплект ежегодных контрактов. Я долго терпел, но своих детей Шацким я не отдам. Услышь меня, пожалуйста. Я пойду по головам за них.

Душа скатывается в ту же пропасть. По головам пойдет? Включая мою?

— Отвези меня домой, пожалуйста, — прошу поднимаясь. — Я устала это обсуждать.

Молча одеваемся, выходим на улицу и в полнейшей тишине усаживаемся в машину. Богдан часто курит в приоткрытое окно, а я смотрю прямо перед собой.

Подъехав к дому, сложившийся вакуум в салоне, к сожалению, рушится.

В груди неимоверно колется острое разочарование. Кажется, сейчас я зайду в дом, скину с себя одежду и на меня лавиной повалятся все прожитые за вечер эмоции, в которых я непременно захлебнусь.

Я хочу, чтобы этого дня вовсе не было.

Пусть, с одной стороны, мы наконец-то поговорили и многое стало понятным. С другой — на губах все ещё чужой вкус, и я ничего не могу с собой поделать — ощущаю себя предательницей.

И как с этим быть?

Уже привычно скидываю вину на шампанское и чувствую, как по щеке бежит одинокая слеза, которую я поспешно стираю кончиками пальцев.

— Ты чего? — спрашивает Даня.

Прикрываю лицо ладонями и мотаю головой. А потом резко разворачиваюсь к нему.

— Сделай для меня одну вещь, — прошу надрывно.

— Какую?