Развод. Игра на выживание (СИ)

— А ты? — спрашиваю, нервно комкая салфетку. Его отстранённость немного смущает и… ранит?!

— Я в ней жить не буду. Уже дал задание помощнице подобрать подходящие варианты для себя.

Опускаю глаза, пытаясь ни на секунду не дрогнуть.

Тот факт, что он не хочет оставаться в нашей квартире, о многом говорит. Возможно, ему тяжело там находиться. А возможно… он хочет начать жизнь с чистого листа.

Без меня.

Боже. Лихорадочно поправляю волосы.

— Дальше, — монотонно продолжает Богдан. — Ценные бумаги. В основном акции. Я не так давно на рынке инвестиций. Подведём черту в денежном эквиваленте и поделим поровну. Сразу обозначу от чего лучше бы избавиться, потому что, как оказалось, трейдер из меня так себе.

— Самокритично, Соболев.

— В отличие от тебя я давно себя познал и в состоянии определить слабые стороны, — отбивает.

Принимаю камень в свой огород с нервной улыбкой, прекрасно осознавая, что пламенной пьяной речью в квартире задела его самолюбие. Как и то, что переборщила, потому как… хотела его задеть, чёрт возьми.

— Заправки, — Богдан становится серьёзнее. — Здесь я предлагаю тебе ежемесячную фиксированную выплату.

— Почему? — удивляюсь.

— Просто жалко вложенных сил, — вздыхает тяжело. — Можешь забрать половину, но что ты с ними будешь делать?

— Считаешь, не справлюсь? — поднимаю брови.

— Да хер его знает, Яна Альбертовна. От тебя можно всё что угодно ожидать. Но как ты это себе представляешь?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Что там сложного? Приезжает бензовоз, сливает бензин, потом его продают, за счёт выручки расплачиваются с поставщиком.

Богдан громко смеётся так, что мы привлекаем внимание соседних столиков.

— Заправка, Яна — это многофункциональная зона. Она включает в себя и дополнительные источники прибыли.

— Хм… Например?!

— Кафе, магазин.

— Ну это понятно, — хмурюсь. Я же не совсем дура?!

— Понятно? — наклоняется и продолжает тише. — Чтобы управлять таким бизнесом нужно знать его изнутри. Понимать сезонность, окупаемость. Продать ты их вряд ли кому-то сможешь, по крайней мере, сейчас. Федералы от своих избавиться не могут, у местных вряд ли есть такие живые деньги, чтобы вложить их в дело, которое начнёт приносить ощутимый доход лет так через пять.

— Тебе оно начало приносить доход раньше? — замечаю растерянно, следя за движениями его губ.

— Я строил заправки сам, практически все. В этом случае окупаемость чуть больше года.

— Ясно.

— Подумай над этим. Ты можешь получать ежемесячный доход, а наши дети будут иметь неплохой стартовый капитал. Деньги должны работать, я строил это всё не для себя, а для них, — удовлетворённо заканчивает он и вежливо улыбается подошедшей с подносом официантке.

— Хорошо, я подумаю, — отвечаю вяло.

Неожиданно моя идея встретиться с ним вот так… сверкнув голой спиной, при этом обсуждая наш развод, который, я уверена, он не хотел, кажется идиотской. Глупой забавой.

Пуля, предназначенная для него, срикошетила в меня, и мы оба это понимаем. Из нас двоих я более раздражена. Дёргаюсь постоянно и злюсь, медленно вскипаю. Соболев же при этом остаётся беспристрастным.

Официантка расставляет приборы на столе, пододвигает ко мне тарелку с салатом. Затем продолжает кружить над Богданом, чем здорово меня бесит. Как только девица отправляется восвояси, тут же беру себя в руки и широко улыбаясь, киваю на неё: — Ты ей понравился, Дань. Глаз с тебя не спускает. Может… познакомишься?

Богдан непонимающе смотрит в сторону официантки, замирает с чашкой кофе в руке, словно осознавая смысл сказанных мной слов. После этого медленно делает обжигающий глоток, даже не поморщившись. Играет скулами на лице, раздувая ноздри, и резко отшатывается.

Словно я только что дала ему пощёчину.

Судорожно потираю лицо и оглушительно выпинываю воздух из лёгких.

— Послушай, — Даня наконец-то нарушает гробовое молчание. — Я не переходящее знамя и не чемодан без ручки, чтобы меня передаривать и уж тем более беспокоиться о моём будущем.

— Я… прости, — мотаю головой виновато. Смотрим друг на друга. Я с сожалением, а он?! Лучше бы не видеть.

В моих действиях стопроцентно не было желания его оскорбить или обидеть. Я заигралась, только и всего. Так хотела казаться равнодушной, так верила, что справлюсь. Такая наивная.

— Мне кажется, мы довольно много и откровенно с тобой разговаривали, чтобы так себя не вести, — продолжает поучающим тоном.

— Богдан, я неудачно пошутила, прости, — повторяю растерянно, но вижу, что этим только ещё больше злю.

Соболев извлекает из кармана бумажник и кидает на стол несколько купюр.

— Я был не прав, в каких-то вещах чудовищно. Согласен. Ты не простила, решила пойти дальше. Я спокойно принял правила игры. Раз не любишь, считаешь манипулятором. Живи, развивайся или что ты там хотела делать, — ловит мой взгляд и разочарованно продолжает. — Но не быть сукой у тебя не получается, — поднимается. — Выпью кофе в офисе. Позвони Долинскому, когда примешь решение.

— Богдан, — шепчу ещё раз, наблюдая за спиной мужчины, твёрдой походкой покидающего ресторан.

Глава 37. Яна

— Мама, а папа приедет? — спрашивает Маша жалобно.