Развод. Игра на выживание (СИ)

В голове кометой проносятся сомнения. Вместо того чтобы их озвучить, бодро спрашиваю:

– С чего вдруг не получится?

– Математика не идёт, – пожимает плечами и исчезает в дверном проёме.

– Вспомнишь, не переживай.

Пока вышагиваю до кухни, сам пытаюсь возродить в памяти остатки школьной программы по «царице наук», но понимаю, что здесь я не помощник.

– Есть хочешь? – спрашивает Яна, убирая продукты в холодильник.

– Не отказался бы.

– Иди мой руки, я пока погрею.

Послушно бреду в ванную комнату на первом этаже и мельком зацепляю своё отражение в зеркале. Разглаживаю двухдневную щетину. Бессонная ночь и долгий перелёт осели на моём лице серыми пятнами. Умываюсь холодной водой.

В доме пахнет едой и уютом. Семьёй пахнет, которую мы проебали. Если быть точным, больше, конечно, я. Усаживаюсь за стол перед выставленной тарелкой с солянкой.

Яна располагается напротив с чашкой чая. Смотрит странно, будто так же, как и я, в шоке от происходящего.

– Что решила с разделом? – спрашиваю, забирая ложку из салфетки.

– Возьму заправки, – тихо произносит.

Блядь. Почему я не удивлён?

– Продавать будешь? – спрашиваю настороженно. Если да, то хоть выяснить кому, чтобы договориться о выкупе.

– Нет, – усмехается.

– А что тогда? – нахмуриваюсь.

Склоняет голову и улыбается так, что у меня башню сносит.

– Управляющего найдёшь? – зондирую почву.

– Нет, Соболев, – возражает. – Ты мне его найдёшь и поможешь всё наладить, - с победным видом добавляет.

Пиздец.

От пронизывающей наглости даже ложку отодвигаю.

Отклоняюсь на спинку стула и внимательно изучаю внешний вид почти бывшей жены. Светлые волосы выбились из повязки на голове, под глазами синяки, практически сравнимые с тем, что я видел на своём лице в ванной.

Кожа бледная, но на ощупь, знаю, бархатная. Манящая.

Дотронуться хочется, так что руки припекает.

– Найти тебе управляющего? – спрашиваю лениво. – И с чего бы мне это делать?

– Потому что бизнес ты строил для детей. Будет жаль, если из-за неопытности я быстро всё профукаю.

Скрывает улыбку, отпивая из кружки.

Чисто по-человечески испытываю крайне острое желание запустить в неё как минимум хлебницей, но как бизнесмен, готов вскочить и аплодировать стоя.

Что я там говорил ещё пару минут назад? Сомневался, что она поступит?

Пф-ф.

Поступит. И надерёт там всем задницу в администрации. Слово Соболева даю.

Пропустив пару раз воздух через лёгкие, снова хватаю ложку и в полной тишине поглощаю суп. Пожалуй, это самое вкусное, что я ел за последние недели. Желудок предательски вибрирует, по телу тепло растекается.

– Ну так, что? – спрашивает Янка.

Смотрит выжидающе.

Сразила наповал и добивает.

– Ты поможешь? – по-деловому складывает руки на столе.

Удостаиваю её мрачным взглядом и безразлично отзываюсь:

– Посмотрим.

Просто не хочу вручать ей грёбаную победу с венком из лаврушки. Хотя даже тостер в этой кухне прекрасно понимает, кто сегодня чемпион.

Вернее, чемпионка.

– Я тебе помогу, – произношу подумав. – Но положенные двадцать процентов за наставничество заберу.

– Будешь обирать своих детей? – спрашивает, качая головой.

– Это будет первый урок предпринимательства, – отодвигаю пустую тарелку. – Спасибо. Вкусно.

– Добавки? – задирает тонкую бровь.

– Нет.

Мрачно наблюдаю, как она поднимается и прихватывает посуду со стола. Относит её к мойке.

– Так… что за урок, Соболев? – интересуется развернувшись. Проходится по мне намеренно безучастным взглядом, но грудь выдаёт её с потрохами.

Собрав ноющие яйца в кулак, откашливаюсь.

– Когда просишь о поддержке, неважно какой – финансовой, репутационной или интеллектуальной – привыкай делиться прибылью. Увы. По-другому не бывает, Яна Альбертовна.

– Хорошо, спасибо.

– Обращайся, – киваю.

– Нет, – уставший взгляд становится серьёзным. – Правда спасибо, Дань. Я была не уверена, как именно ты отреагируешь. Разное представляла себе, – закатывает глаза и грустнеет. – Оставаться на денежном довольствии… немного унизительно, понимаешь?!

– Не понимаю, но пусть будет так.

Сверху доносится детский голос, и мы одномоментно подрываемся с мест.

Дальнейшее время до вечера проходит в хлопотах. Маше заметно легче, но неожиданно температура поднимается у Вани. В последнее время из-за загруженности я был на редкость хреновым отцом. Пытаюсь это компенсировать помощью Яне в, казалось бы, простых, но выматывающих действиях.

Дина тоже после недавней болезни, а ещё и в новой для неё обстановке плачет и просится к маме. Мы звоним Ане с планшета, она со слезами в глазах долго общается с дочерью.

Затем сообща выполняем все лечебные процедуры, назначенные доктором.

С Яной встречаемся редко, в коридоре, обмениваясь многозначительными взглядами. Как только наша троица наконец-то засыпает на ночь, чувствую себя примерно, как после самых долгих и мучительных переговоров в своей жизни.

Спустившись, натягиваю куртку и замечаю, что Яна замирает на лестнице.

– Поздно уже, может, останешься? – спрашивает робко.

– В качестве кого? – отвечаю вопросом на вопрос, не сводя глаз с её лица.

Она смотрит на меня в упор. Всё понимает, но молчит.