Развод. Моя (не) желанная (СИ)

— Ну, не самые изобретательные варианты, — хмыкает Яр. — Считаешь, я на такое способен? Выбивать из кого-нибудь документы на поступление?

Он почти ожидает, что она рассмеётся от нелепости формулировки. Но Митина смотрит на него едва ли не с опаской.

Что за чёрт?..

— Я этого не говорила, но… вы же Плотникова лупили.

Поворот в их разговоре вышел слишком уж неожиданным. Какого хрена она Толю-то сюда приплела?

— Оригинальная у тебя, Митина, логика…

И кажется, ему таки удалось её порядком смутить. Но стоило бы знать её лучше, чтобы понять — она просто так не отступится.

— Просто… он мне сказал, что ты его из-за меня тогда отлупил. Это правда?

Нечестный приём. Какого чёрта она уводит разговор в такие дремучие дебри?

Но в светлых глазах горел огонёк понимания. Митина сравнивала ситуации, делала выводы.

— Слушай, это было лет тыщу назад. Плотников тогда всех сильно достал. И то, что за тобой хвостом таскался, шло просто прицепом. Понятно?

И огонёк в её глазах тут же потух. Она кивнула:

— Понятно. Ладно… бог с ним. Расскажи, как ты добыл это письмо. Оно вообще настоящее?

— Охренеть, Митина, — он и сам не ожидал, что её сомнения так сильно его заденут. — Ты за кого меня держишь? Тебе звонок с кафедры организовать? Ну, чтобы ты удостоверилась, что на курсы тебя всё-таки взяли.

Она отодвинула письмо от себя, встала из-за стола, сложила на груди руки. Кажется, к ней понемногу возвращалось её душевное равновесие.

— Ты не можешь меня винить за недоверчивость. Это… это как гром среди ясного неба.

— Письмо настоящее, — процедил он. — Но из универа тебе в любом случае наверняка позвонят. Ночью, представь себе, этого никто делать не будет.

— Громов, я не прошла собеседование. Наверняка же у них были причины мне отказать.

— Ага, — ухмыльнулся он. — Я даже знаю, в чём они заключались. В отличие от тебя, выплакавшей себе глаза, считай, ни за что.

И он рассказал, как обстояли дела на самом деле. Рассказал, у кого добыл нужную информацию. Рассказал и о том, как встретился с ушлым профессором кафедры ландшафтного дизайна, возомнившим себя самым умным и предприимчивым. Утаивать ничего не стал, но и в детали не вдавался. Он рассказывал ей не для того, чтобы покрасоваться, а чтобы она поверила — такие вопросы очень даже решаются. Если знаешь, как их решать.

К концу его короткого рассказа Митина умудрилась в который раз растерять всё своё равновесие. Она переводила взгляд с письма на него и обратно.

— Заплатили?.. То есть кто-то решил, что ему это место нужнее и просто предложил ему взятку?..

— Слушай, ну не делай вид, что живёшь в мире, где о коррупции знают лишь из фантастики.

— Какая наглость, — Митина снова шмыгнула носом. — А я бы так и считала, что плохо готовилась. Что готовилась недостаточно…

— Эй, только не вздумай снова заливаться слезами. Это вообще ни к чему, — Яр указал подбородком на бумагу. — Как видишь, всё поправимо. Я позаботился о том, чтобы юный профессор не вляпался в коррупционный скандал. Уверен, он мне благодарен.

— Почему?

— А? — он видел, что на бледном лице Митиной теперь отображалась решимость.

Решимость вытащить из него все остальные ответы.

— Почему ты это сделал, Громов? Почему ты мне помог?

Глава 48

— Почему ты это сделал, Громов? Почему ты мне помог?

Да какого чёрта она в него вцепилась с этими расспросами? Называется, прояви доброту, окажи помощь…

— Почему помог? — переспросил он, чувствуя себя распоследним идиотом. — Чтобы ты реветь прекратила.

Митина смотрела на него со смесью изумления и недоверия.

— Что? — не выдержал он. — Может, хватит смотреть на меня так, будто на мне цветы выросли?

Она моргнула, будто пыталась отогнать от себя какие-то мысли. Наверняка надумала себе что-нибудь такого, чего и в помине нет. Вообразила, что он решил строить из себя рыцаря в сияющих доспехах. Да ничего подобного. Ради чего стараться? Ради вот такого?

Вместо благодарности он получает кучу расспросов и взгляды, полные откровенного подозрения. Она готова его чёрт знает в чём обвинить вместо того чтобы просто сказать спасибо.

В первые и последний раз он лезет в её дела. Себе дороже.

— Ты вот так запросто сорвался в город, чтобы я реветь перестала, — в её голосе не было вопросительных ноток. — Такое у тебя объяснение.

— Да я вообще ничего не обязан тебе объяснять, — он кивнул на письмо. — Я отдал тебе бумажку, а ты делай с ней что угодно. Не мои заботы.

— Ну да. Вообще-то мои — неожиданно тихо отозвалась она. — Мне ведь теперь с этим преподавателем дело иметь. Понимаешь? Он заведующий кафедры.

— Ага, — внутри всколыхнулся настоящий гнев. — То есть я тебе таким образом, хочешь сказать, медвежью слугу оказал. Лучше было оставить всё как есть. Ну, прокатили тебя с твоими курсами, и чёрт с ним. Так, что ли?

— Я… не знаю, как тебе следовало поступить, — Митина неловко переступила с ноги на ногу. — Потому что я и помыслить не могла, что ты поедешь… что ты помогать мне поедешь.

Гнев внезапно и совершенно непонятным образом поутих.

Она выглядела искренне растерянной.

Она искренне не понимала, почему.

Да как можно быть такой недогадливой? Как можно не сообразить?