Развод. Не бывшие (СИ)

Рустам долго молчит, и меня это напрягает. Я даже немного наклоняюсь, чтобы заглянуть ему в лицо и убедиться, что он не уснул за рулем.

— Стреляли не в Динара, Ясмин, — устало говорит он. — Стреляли в тебя. И пришли сюда за вами.

— За нами?!

Он замолкает, больше ничего не говорит. Только тяжело дышит и ускоряет автомобиль. У меня же остается много вопросов, на которые никто не может ответить.

— У тебя есть связь с теми, кто забрал детей? С Еленой?

— Есть.

— Позвони им.

— Если бы что-то случилось…

— Звони! — перебиваю. — Я должна убедиться, что с ними все в порядке.

Рустам протягивает мне свой мобильный. Он обычный, кнопочный. Удивительно, что таким кто-то еще пользуется. И я бы даже спросила, почему он именно такой телефон носит, но сейчас меня волнуют мои дети.

— Последний набранный.

Пока идет соединение, внутри меня все вибрирует от напряжения. Кажется, что никто не ответит, и у меня появится новая причина нервничать, но отвечают мне довольно быстро. Незнакомый мужчина, который, только услышав, что это я, передает трубку Елене.

— Вы… в порядке?

— Да, нас куда-то везут.

Кошусь на Рустама.

— Куда их везут?

— В безопасное место.

— Ты уверен в этих людях?

— Они не мои, Динара. Уверен, он бы не стал непроверенным людям доверять собственных детей.

Киваю. Спрашиваю, как себя чувствуют ребята и Надя, и, услышав, что все хорошо, отключаюсь.

И когда вижу, что мы сворачиваем к больнице, внутри все словно расслабляется. Напряжение, сковывающее тело до этого времени, уходит. Нам навстречу выходят врачи с носилками, помогают забрать Динара. При виде его бледного лица и окровавленного заднего сиденья я думаю только об одном — лишь бы не было поздно.

Глава 51

Ясмин

На протяжении четырех часов я сижу в коридоре клиники и не знаю никакой информации. Что Динара, что Рустама забрали в операционную, и с тех пор ко мне никто не выходит, но каждый раз, когда я вижу, как медсестры снуют туда-сюда, у меня внутри все нервно сжимается. Они спешат, кто-то даже на ходу раздает указания.

Я ни разу не слышала имя Динара или Рустама, но все равно нервничаю, волнуюсь. И злюсь, потому что меня будто здесь не существует. Никто не спешит мне рассказать, как идет операция, хотя мне казалось, что так должно быть. Кто-нибудь просто обязан выйти и все мне рассказать.

Не знаю, сколько еще просидела так, прежде чем перед моим лицом появился стаканчик с кофе. Подняв голову, сталкиваюсь взглядом с тем самым бородатым мужчиной в экипировке. Правда, теперь на нем вполне обычная одежда и нет автомата в руках. И смотрит он хоть и не дружелюбно, но уже не пугает так сильно, как в первый раз.

— Никаких новостей нет, — говорю ему, забирая стаканчик.

Он присаживается рядом с таким же стаканом, как и у меня. Молчит. Не говорит ни имени, ни кто он такой. А я не знаю, уместно ли спрашивать, да и непонятно, скажет он или нет.

Буквально час назад звонила Елена. Их привезли в безопасное место, периметр охраняют множество охранников, и она вроде как не боится, но мне все равно неспокойно, не по себе.

— Вы задержали… Давида?

— Задержали.

Мне кажется, у меня все внутри разом расслабляется. Получается, это все? Можно не бояться, что сюда ворвутся люди с автоматами и начнут стрельбу, чтобы закончить начатое? Признаться, моя не на шутку разыгравшаяся фантазия представляла и не такое.

— Можете быть спокойны, Ясмин, все участники задержаны, но есть кое-что, что вы должны знать.

— И что же?

— Ваш отец…

— Только не говорите, что он тоже замешан!

Даже думать о таком не хочу. Я, конечно, знала, что он не особо меня жалует, да и от мальчиков мужского поведения, как всегда хотел, так и не дождался, но то, что сегодня творилось в доме…

— Он мертв, — сухо сообщает мужчина. — Суицид, но я думаю, что это подстроено Давидом.

— Как это… мертв?

Я действительно не понимаю. Вроде бы слышу, что мне говорят, но будто не могу соединить слова в предложения и понять смысл сказанного. Не хочу верить.

— Не уверен, что вам нужны подробности, — говорит уклончиво.

Кофе, который я держу в руке, проливается на пол, потому что меня начинает трясти.

Мы не были с отцом в близких родственных отношениях, но это не означает, что я желала его смерти.

— Давида мы допросим, рано или поздно он сознается.

— Но… подождите. Какой смысл ему убивать отца, если папа переписал все на него? Всю свою компанию. Он его преемник.

— Преемник вы, Ясмин. Ваш отец за последние несколько дней сменил завещание и вписал туда вас.

— Меня? Нет, нет, это ошибка. Отец бы ни за что…

— Компания принадлежит вам. Иначе почему, вы думаете, вы вдруг понадобились Давиду? Вы и ваши дети — прямая угроза после смерти Тимура.

— Но… зачем?

Я совершенно ничего не понимаю. Зачем отцу было переписывать на меня компанию? Он ведь не считал меня достойной, презирал за выбор неправильного мужчины.

Впрочем, вряд ли кто-то сможет теперь ответить мне на эти вопросы. Даже… перевожу взгляд на мужчину, вопросительно на него смотрю. Он так и не представился. Столько всего рассказал, сыграл важную роль в нашем спасении, но решил остаться безымянным?

— Как вас зовут?