Развод. (не) наша дочь (СИ)

Наверное, именно поэтому я все еще стою на месте и рассматриваю ее. Со спины, но очень скоро обхожу и рассматриваю ее спереди. В любой другой ситуации я бы уже подняла тревогу, а сейчас… сейчас мне очень хочется спрятать эту девочку, чтобы никто из гостей ее не видел. И чтобы я ее тоже не видела, потому что она… похожа на Назара. Особенно когда поднимает голову и, глядя на меня своими огромными глазищами-блюдцами, спрашивает:

— Тут точно живет мой папа?

Глава 2

— Тут точно живет мой папа?

Нет.

Простой ответ, который я почему-то не могу озвучить. Не уверена? Бред. Мой Назар не может иметь детей на стороне. Тем более таких… по возрасту почти как наша с ним дочь, которую мы потеряли.

— Сколько тебе лет? — приседаю рядом с девочкой.

— Шесть.

— Ровно?

Она смотрит на меня, крепко задумавшись, словно не понимает. Впрочем, она действительно не понимает, господи! Зажмурившись, поднимаюсь. Нашла о чем спрашивать. В ее возрасте дети знают только количество лет. Они понятия не имеют о месяцах. Но мне-то эта информация жизненно важна.

— Идем, — протягиваю ей руку и оборачиваюсь, глядя в сторону дома.

Сейчас внутри очень много гостей, и кто-то из них в любое мгновение может выйти. А я не хочу, чтобы девочку видели. Я уверена в своем муже, но после всего услышанного пришла к выводу, что в нем уверены не все. Даже мои лучшие подруги — и те обсуждают за спиной его возможные измены. Появление совершенно непонятной малолетней девочки придется как-то объяснять гостям, а я сама понятия не имею, кто она такая и почему ее сюда привели.

Взяв ее за руку, веду в дом, сразу же сворачивая влево, в коридор, ведущий в другую часть дома. Толкнув дверь в помещение, где мы храним хозяйственный инвентарь, усаживаю ребенка на небольшой пуфик.

— Побудь здесь, хорошо? Я сейчас уйду, но вернусь.

— Ты приведешь моего папу?

Меня немного трясет. То ли потому, что я, оказывается, понятия не имею, как общаться с детьми, чтобы они слушались. То ли потому, что девочка уже определила Назара своим отцом. И теперь передо мной стоит выбор — подтвердить эту гипотезу или опровергнуть.

А я не знаю! Не знаю.

Если скажу «нет», она ведь может сбежать, что в принципе не должно меня волновать, верно? Какая разница, куда именно она денется? Вряд ли я расстроюсь, если, вернувшись, не найду ее здесь. Если, конечно, при этом она не ринется в толпу гостей в поисках отца.

— Я постараюсь его поискать, но не обещаю, что найду. Но если получится — я приведу его, хорошо?

— А если нет? — спрашивает, склонив голову набок.

Я очень часто делаю так же, когда мне что-то интересно. Например, когда смотрю захватывающий фильм или новую презентацию, которую составил Назар на работу. От этого неприятный холодок проходится по спине. До россыпи мурашек по телу.

— А если нет, я все равно вернусь, но тебе нужно быть здесь. Дом очень большой, и сейчас здесь много людей. Если выйдешь, можешь потеряться.

— Я буду тут, — кивает и со всей серьезностью устраивается удобнее, размещая рюкзак рядом.

Тихо закрыв за собой дверь в подсобку, приваливаюсь к стене. На мгновение. Всего лишь на мгновение мне показалось, что передо мной моя дочь. Я представляла ее примерно такой. Со светлыми вьющимися волосами, круглыми глазами, обрамленными длинными ресницами, и по-детски пухловатыми щеками, хотя сама по себе девочка очень худенькая. Тоненькая, словно недоедает.

Взрыв хохота, доносящийся даже сюда, в отдаленную часть дома, заставляет меня вспомнить, где именно я нахожусь. У нас годовщина. Приглашено много гостей, родственников, друзей и знакомых. Все они наверняка думают, куда я запропастилась, а я пока понятия не имею, как появиться и с улыбкой на лице продефилировать перед гостями и, остановившись рядом с мужем, спросить, не его ли дочь привели к нам домой.

Это даже звучит бредово. Он наверняка вызовет мне санитаров. Но выхода нет. У нас в доме чужая девочка, и с ней что-то нужно решать. Звонить в полицию, составлять протокол, объяснять, как она здесь оказалась, и составлять фоторобот бабушки, хотя я сомневаюсь, что хорошо запомнила, как она выглядит.

Я не могу решать проблему одна. Я вообще, как оказалось, с трудом могу общаться с детьми. Особенно с теми, которые так сильно напоминают мне о случившемся. С одинокими и никому не нужными детьми, которых вот так бросают, словно вдруг надоевшую вещь. Тогда как многим женщинам не суждено познать радостей материнства.

Обернувшись у конца коридора, отмечаю все так же закрытую дверь в подсобку и, нацепив на лицо улыбку, шагаю в гостиную, прямиком в толпу гостей. Мужа нахожу взглядом сразу же.

Вот он, стоит в паре метров в компании Ларисы — той самой моей подруги, которая сомневалась в верности Назара. Улыбаясь ему и прикасаясь к его плечу в мое отсутствие, она, как мне кажется, переходит все границы. Отчаянно хочется появиться рядом, вцепиться ей в волосы и оттащить от мужа, но вместо этого я подхожу с другой стороны и цепляю Назара под руку.

— Стася, — симметричные губы трогает искренняя улыбка. — А я думаю, куда ты запропастилась?