Развод. Не жди прощения

— Только давай без фокусов, ладно? — произносит с усталой досадой в голосе. — Не хочу искать ключ от твоей спальни и запирать двери в собственном доме. Хотя, судя по всему, ради твоего же блага мне стоит это сделать.

Последнюю фразу он произносит с искренней озабоченностью. И почему он так уверен, что здесь мне безопаснее всего? В душу прокрадываются пугающие подозрения по поводу мужа. Я попала в какую-то жуткую переделку и не представляю, как теперь выбираться.

Герман доводит меня до спальни, но внутрь не заходит.

— Хороших снов, Виктория, — прощается и закрывает за мной дверь.

Хочу спросить про телефон, но не успеваю. Похоже, он не настроен вручать мне средство связи. Боится, что я позвоню в полицию? Вряд ли. По сути, он мне ничего не сделал, так что даже если доблестные стражи порядка заинтересуются моим звонком, мое слово будет против слова Германа, а состава преступления все равно не найдут.

Его шаги вскоре стихают в коридоре. Подхожу к окну. Красивый вид. У нас с Тимуром тоже квартира в центре, но вид не такой шикарный. Закрадывается крамольная мысль, и в голове начинается жаркий спор двух противоборствующих точек зрения. С одной стороны, может, и неплохо, что этот Герман меня забрал? Тимур мне изменял, а еще руки распускал… Нечасто, но бывало. Я просто привыкла к нему, приняла особенности его поведения, научилась жить со вспыльчивостью.

С другой стороны, да, я приспособилась, но та ли это счастливая жизнь о которой я мечтала? Тимур не такой уж подарок судьбы.

Но все же он и правда много в меня вложил. Я должна быть этому благодарна. Он дал мне возможность если не сделать карьеру, то, по крайней мере, оправдать учебу на искусствоведа. И был щедр ко мне. А ухаживал как… Нет, я наверняка сошла с ума, если даже на секунду допускаю, что это приключение с Германом можно считать хорошим.

Тимур его явно боится. А если не боится, то считается с ним точно. Значит, у Германа руки длиннее и связи шире. Что ему может быть от меня нужно? Я всего лишь искусствовед, владеющий французским языком и ориентирующийся на рынке французского антиквариата.

Может, он через меня пытается отомстить Тимуру? Ну, сейчас он определенно лишил моего мужа главного инструмента в антикварном бизнесе. Если выясню, что между ними произошло, станет понятно, можно ли это использовать.

Начинает клонить в сон. Черт. Щиплю себя за руку. Я даже не знаю, сколько я тут стою, пялясь в окно! Может, пять минут, а может, все полчаса. А мне надо дождаться, чтобы Герман уснул крепким сном.

Отправляюсь в душ, поможет скоротать время. Ванная шикарная. Душевая кабина отгорожена перегородкой из затемненного стекла. В другом углу джакузи. Напротив входа модерновая раковина с широким зеркалом над ней. И все это в черном кафельном интерьере. Очень эффектно.

Запираю дверь на защелку и раздеваюсь. С облегчением снимаю с запястья ошейник, но в душе клубится тревога. Без одежды чувствую себя еще более беззащитной, даром, что ванная запирается.

Встаю под горячие струи, ополаскиваю тело. Как же Тимур мог меня променять на какую-то блондинку? Или… он не променял меня. Он собирался совмещать! Ни за что не выпустил бы из клуба, если бы я не уехала с Германом. И не мытьем, так катанием заставил бы принять наличие второй женщины. Какой же он все-таки козел!

В переносице саднит, но я слишком зла на него, чтобы плакать. В сердце жжется горечь и ядовитая досада. Надо придумать, как отомстить этому кобелю!

Выхожу из душа, промокаю волосы полотенцем и надеваю обратно всю свою одежду. Надо быть готовой сорваться в любой момент.

Подкрадываюсь к двери в спальню, прислушиваюсь. В квартире стоит гробовая тишина. Никаких звуков. Душу затопляет лютое желание удрать прямо сейчас. Пытаюсь отговорить себя — еще слишком рано, мало времени прошло. Но меня буквально выжигает изнутри. Мне даже плевать, куда я пойду. Придумаю что-нибудь, главное, убраться из этой квартиры.

Тихо открываю дверь и выхожу в коридор.

13

В квартире темно. Отсюда не видно, горит ли свет в спальне Германа, но никакого шума оттуда не доносится. Как и со стороны кухни.

Продвигаюсь по коридору в сторону прихожей, иду на самых «мягких лапках», на которые только способна. Сердце стучит под шеей, ладони ледяные и влажные. Только бы Герман меня не застукал!

В прихожей темень, хоть глаз выколи. Слабый уличный свет пробивается из открытой двери в кухню и соседнюю комнату, где экскурсия не проводилась. Нашариваю на стене круглый выключатель, поворачиваю до тихого щелчка, загорается тусклый свет, который постепенно становится ярче от поворота регулятора.

Аккуратно вытаскиваю ботильоны, чтобы надеть в самый последний момент. Проверяю в сумочке ключи и деньги. Принимаюсь внимательно рассматривать дверь. Наверное, все щеколды утапливаются под поверхность. Надо только разглядеть, где.