Развод неизбежен, предатель (СИ)

— Да, — цедит отец ледяным тоном. — Не смей ляпнуть лишнего. Ты понял меня?

— Ага. Ты его, — веду подбородком вперед, имея в виду полицейского, — подкупаешь, чтобы тоже лишнего не ляпнул? Чтобы Гулизар не узнала, какой у нее муж ублюдок?

Мент отводит взгляд, давая мне понять, что я попал в точку. А отец хватает меня за локоть и толкает в сторону.

— Я не хочу, чтобы у них семья разрушилась! — сквозь стиснутые зубы шипит он.

— Удивительно, отец, — развожу я руками. — А на мою семью тебе было плевать. И ведь у меня есть ребенок! Может, я вам вообще не родной, раз вы так со мной поступаете, а? Признайся, отец, чтобы мне были понятны мотивы ваших поступков. Интересно ведь, — усмехаюсь невесело. — Ну-у... Я жду!

— Я с тобой свяжусь, — говорит отец менту, игнорируя мои слова, чем злит меня еще больше.

Я терпеливо жду, когда полицейский уйдет. Сверлю отца убивающим взглядом до тех пор, пока он не начинает говорить:

— Я был уверен, что твоя Лейла — легкодоступная гулящая девица. Вот и хотел поскорее от нее избавиться.

— А тебе не кажется, что вы перегнули палку? У нас с ней есть ребенок. Забыли, да?

— Бурак, не надо во всем винить нас! Ты не мальчишка. Если так верил своей жене, надо было стоять на ее стороне. Понял? Сам не белый и пушистый, а ведешь себя так, будто это мы разрушили твою семью! А своя голова на плечах для чего? Или работает только та, которая в штанах?

Прав. Вот из-за этого я и не могу спорить с ним. Лейла моя жена. Я прожил с ней пять лет, но, сука, тоже засомневался и никак не поддержал в трудный момент, когда все разом на нее накинулись. Не то чтобы сомневался... Скорее, это ревность на меня так подействовала. Я ведь жене верил гораздо больше, чем самому себе. Но... Черт раздери! Почему так ослеп? Почему не понял, что она вообще не при делах? Почему все пошло именно так?

Если бы не брат, который забрал мой телефон, из-за чего Лейла не смогла до меня дозвониться... Возможно, я бы сейчас не утопал по горло в дерьме. Не подыхал без жены...

Хотя... отец однозначно прав. Хватит кого-то винить. Сам виноват, сам все испортил... Потому что не думал, когда Лейлу обвинял. Не проанализировал, не разобрался.

— Сейчас покажу, у кого какая голова работает лучше, отец! — рявкаю я, и, развернувшись, иду к палате брата.

Отец что-то говорит за спиной, но в ушах звенит от напряжения, и я просто не понимаю, о чем он. Открываю дверь и захожу без стука. Плевать на все.

Уфук лежит, его жена сидит на стоящем рядом с кроватью стуле и сжимает ладонь своего мужа. Я усмехаюсь, переводя взгляд на стоящего у окна Эрсина. А Самира с моей матерью — на диване. Охренеть, конечно. Хорошенько тут устроились. Условия охренительные. В прошлый раз такого удобства не наблюдалось. Видимо, отец постарался. Для любимого сыночка.

— Выглядишь отлично, — натягиваю улыбку на лицо. — И настроение, как я понимаю, тоже отличное. Но извини, братец. Вынужден его тебе испортить. И не только тебе. — Я стреляю взглядом в Эрсина, который моментально напрягается, вопросительно выгибая бровь.

Отлично. Я не любитель всех этих детских игр, но ответку дать должен. Пусть поймут, что такое остаться без жены. Что такое, когда жена начинает сомневаться в муже. Не доверяет супругу, с которым прожила несколько лет в счастливом браке. Когда один косяк меняет все...

— Внизу, у ресепшена, хорошая девочка работает. Да, Эрсин? Ответы на все свои вопросы от нее получил?

Брат поджимает губы. На скулах ходят желваки. Даже краснеет. Однако на жену не смотрит, чтобы не облажаться. Хитренький какой.

Самира в недоумении. Пялится то на меня, то на Эрсина.

— Ты че несешь? — подключается Уфук. Самый дерзкий из нас троих, у которого нет тормозов. И никогда не было.

— Говорю, что хороших девочек на тачках катать надо... Общаться с ними... Время проводить... Деньги на них тратить. Но у нас, братьев, такого времени нет. Верно? А еще мы любим своих жен. Я же прав?

Детский сад. Но мне нравится, как накаляется обстановка в палате. Как настороженно и с опаской смотрят на меня аж шесть пар глаз. Тишина звенит! Вот честное слово.

— Заткнись, — цедит отец сквозь стиснутые зубы.

— Ага, — киваю я. — Короче, я пришел предупредить вас в последний раз. Имейте в виду, больше повторять не стану. Отвечу вам такой же монетой. К Лейле не лезть! Обзывать ее, унижать, оскорблять не смейте! Узнаю — сделаю нужные выводы. И тогда вам настоящий п**дец! Ясно вам?

— Бурак, ты из-за нее нас так...

— Мам, замолчи лучше, — перебиваю я и выставляю руку вперед, чтобы поняла, насколько я зол и категоричен. Настроен серьезно. — Еще одна выходка... и играть я буду в открытую, а не как вы — за спиной. Раскрою все карты. Поняли меня?

Рассматриваю всех в палате. В первую очередь своих братьев, которые, как я вижу, боятся даже слово выдать. Ведь знают: я не шучу. Серьезен как никогда. И готов каждый их косяк озвучить вслух.