Развод неизбежен, предатель (СИ)

На светофоре кому-то печатает сообщение. Затем вырубает мобильный. Я нажимаю на кнопку разблокировки своего телефона, дабы посмотреть время, и с удивлением обнаруживаю, что он тоже выключен. Интересненько...

Что ты задумал, Бурак?

— Они больше к тебе не полезут. Я обещаю, — наконец говорит он, когда машина в очередной раз останавливается на светофоре. — Ни моя мать, ни Гулизар... Ни кто-либо другой из членов моей семьи.

Бурак поворачивает голову и смотрит на меня в упор. В его глазах столько злости... столько боли и тоски... что я не нахожусь с ответом. Хлопаю ресницами, не зная, как отреагировать на его слова. Верю ли я ему? Верю. И, скажу честно, верю безоговорочно. Потому что до сегодняшнего дня он пытался донести все до своей родни словами, однако они не поняли...

А еще... Гулизар. Бурак в курсе, что она тоже бросалась обвинениями и оскорблениями?

— Уфука я предупредил. Больше ничего скрывать не стану. Его жена вряд ли посмеет к тебе близко подойти... Ей сейчас не до нас с тобой будет. Я долго молчал, но с меня достаточно. Сегодня она узнала все, что хотела. У каждого из Феррахоглу будут проблемы. Начиная с завтрашнего дня. Они вряд ли смогут избавиться от дерьма в короткие сроки. Я об этом позабочусь.

Я смотрю перед собой. Молчу, хотя следует хоть что-то сказать. А что, собственно, я должна говорить? Давно надо было избавиться от родни. От такой, черт возьми, родни! Потому что покоя не дают.

Честно говоря, Бурака я обвинить тоже не могу. Потому что он как мог боролся с ними. Старался донести. Однако... у людей ни мозгов, ни понимания нет.

— Бесполезно, — наконец говорю я, но очень тихо. Даже не надеюсь, что Бурак услышит.

— Не бесполезно. Знаешь, я понял, что каждый человек может ошибаться. Каждый, Лейла. И да, каждый заслуживает второго шанса. Я в том числе. И я это говорю не потому, что сам накосячил. Нет... Просто когда эти ошибки совершаются каждый божий день... Когда ты упорно хочешь показать человеку верный путь, но он каждый раз сворачивает не туда, а потом ведет себя как идиот... Строит из себя непонятно кого... Таким нужно дать жесткий отпор. Я изо всех сил пытался достучаться до них. Ведь как ни крути — они моя семья. Моя кровь. Но я будто со стеной разговариваю. А ведь мое терпение не бесконечно. Я не железный, Лейла, а ты — тем более... Больше не позволю. Клянусь, никто к тебе не полезет. Поэтому и хочу, чтобы мы переехали в тот дом. Чтобы избежать любой их попытки встретиться с тобой. Да, вряд ли сейчас они найдут время. Но мало ли...

— Я не была бы так уверена, Бурак. Ты не можешь предугадать их шаги наперед и...

— Знаю, — перебивает он. — Лейла...

Бурак кладет ладонь на мое колено, сжимает его. Смотрит такими глазами, что в горле моментально образовывается ком. Его ошибки... Они отдалили нас друг от друга. А ведь я так хочу его обнять, так хочу прижаться к его губам. Поцеловать, почувствовать теплоту, исходящую от его тела. Однако обида и боль не позволяют мне этого сделать.

Я молчу, сглатывая колючий ком в горле и отгоняя прошлые воспоминания как можно дальше. Пытаюсь не думать ни о чем... Мое настроение резко меняется. Потому что мне так приятно, что Бурак наконец понимает, что ему нужны мы. Наш сын, я и... будущий малыш. А не те, кто пытается гадить на каждом шагу. Кто изо всех сил старается разлучить нас.

— Что?

— Как же ты нужна мне... Раньше ты поддерживала меня, всегда была рядом. Мне так не хватает твоих слов... Я сдохну. Просто сдохну, если ты наконец не смягчишься. Подумай над моим предложением. Пожалуйста, Лейла. Давай переедем в тот дом. Попробуем начать все с начала. С чистого листа. Нам это необходимо.

Я лишь вымученно выдыхаю, наблюдая за рукой Бурака, которая скользит по моему бедру. Он ловит мою ладонь и переплетает наши пальцы. Бросает на меня короткий взгляд, затем снова устремляет внимание на дорогу.

Мне хочется сказать, что я тоже нуждалась в его поддержке в самый нужный момент. Именно в тот день, когда весь мир играл против меня. Но я решаю не усугублять ситуацию. Какой смысл повторять одно и то же? Я уже неоднократно напоминала ему ту ночь, когда он выкинул меня из дома, в котором мы прожили несколько счастливых лет. Где мы провели самые незабываемые дни нашей жизни... Где вырос Али, и где мы мечтали о дочери.

До садика доезжаем спустя десять минут. Бурак сам идет за Али, я же сижу в салоне автомобиля, чувствуя дикую слабость во всем теле. Меня клонит в сон. Я очень много думаю по ночам. Мало сплю. Анализирую, как бы поступить... Выбора у меня не так много. Либо жить в той же квартире, либо переехать. Скоро вернется бабушка. Мне бы совсем не хотелось ее стеснять.

— Мамуля! — кричит Али, выходя из садика и крепко держа руку Бурака.

Он садится на детское сиденье и без умолку говорит, как прошел его день. О друзьях, о девочках... Об игрушках. И о том, чему его научили.

Настроение Бурака меняется. Он начинает улыбаться, даже смеется, когда Али говорит о какой-то светловолосой девочке по имени Алиса, которая теперь, по его словам, его самая близкая подруга.