Развод. Неверный муж (СИ)

Не понимает. Продолжает идти до тех пор, пока стена за моей спиной не становится слишком близко. Дальше некуда, и я, расправив плечи, шагаю к нему навстречу. Демьян такого не ожидает, останавливается, замирая. Я пользуюсь моментом, обхожу его сбоку и решаю, что получится спокойно уйти, но он настигает.

Хватает меня за руку, разворачивает к себе.

С момента, как я узнала об измене, Демьян впервые находится ко мне так близко. Щекочет дыханием кожу моей щеки, обхватывает руками мои плечи. Следом ползет ладонью по спине и пояснице.

Собравшись с силами — отталкиваю, но это мало помогает. Демьян почти не сдвигается с места, хоть и руки убирает на бедра. Упрямо толкает на себя, вдавливается эрекцией мне в низ живота, из-за чего получает смачный шлепок по лицу.

— Вот как? — прищуривается.

— Вот так, да… Тебе теперь дают в другом месте.

— А если не дают?

— Не моя проблема. Здесь тебе ничего не светит.

— А кому светит? Ему?

— А чем тебе не вариант? Он, если не ошибаюсь, богаче, успешнее, жене изменять не будет.

Демьян смеется.

— Всего лишь заведет гарем?

— Зато без обмана.

— То есть вот как? Готова делить незнакомого мужика с бабами, а мужа, с которым прожила десять лет, даже видеть не хочешь?

— Ну ты же готов унижать жену, с которой прожил десять лет, на глазах у всей страны. Сахим взял меня на работу и помог с адвокатом, между прочим. Я-то знаю, что это твоих рук дело, что ни один адвокат в городе браться за мое дело не хочет, но есть еще добрые люди.

— И что ты ему пообещала за помощь?

— А это уже… тебя не касается.

Я тру плечи, потому что замерзла. Все-таки, оделась я не для прогулки по морозу, а для выйти из машины и пройти пару метров до ресторана, и наоборот. Ткань платья уже давно не греет, особенно сейчас, когда я не двигаюсь.

На плечи ложится ткань пиджака, пропитанного его теплом и парфюмом. Тем самым, который всегда покупаю я и которым Демьян неизменно пользуется. Видимо, его привычки и вкусы изменились только относительно женщин, с остальным все осталось прежним.

Мне всегда нравилось, как Демьян за мной ухаживает, как накидывает на плечи пиджак, когда замечает, что я замерзла, как меняет мой пустой бокал на новый, как подхватывает на руки, заметив, что я натерла мозоли новыми туфлями. Я в него такого влюбилась: внимательного, умеющего ухаживать, заботливого и влюбленного. Он умел показывать, что чувствует, а мне чертовски нравилось знать, что я настолько желанна таким мужчиной.

Его пиджак я упрямо сбрасываю на грязный пол, хоть и знаю, что стоит он целое состояние и стирать его нельзя. Мне невыносимо хочется уколоть Демьяна хотя бы так, но его это не интересует. Он глаз не сводит с моего лица, а затем задает вопрос, от которого появляется желание отвесить еще одну пощечину.

— Будешь спать с ним за помощь?

Первая мысль — оправдаться, но я склоняюсь ко второй. Задрав голову вверх и усмехнувшись, спрашиваю:

— Даже если и буду, тебя это не…

Договорить Демьян мне не позволяет. Сгребает в охапку так, что я пошевелиться не могу, а даже если бы и могла, то от шока не смогла бы этого сделать, потому что Высоцкий меня целует. Открыто, напористо и с языком. Целует так, как целовал прежде. Так, будто между нами прежние отношения. Будто мы семья и любим друг друга. И пусть мои чувства не исчезли по щелчку пальцев, его поцелуй отчетливо отдает горечью, которая неприятно щиплет губы.

Я кусаю Демьяна, но он не останавливается, прижимает к себе сильнее, сдавливает в своих объятиях, целует, несмотря на то, что на губах отчетливо появляется вкус крови.

— Даже думать не смей о другом мужчине, — выдыхает мне в рот. — Мы семья и это так и останется.

— Мы не семья, — бью его по щеке снова, затем толкаю в грудь и выкрикиваю, сдерживая рыдания: — Не семья больше. Ты все уничтожил. Наши чувства, мое уважение. Все. Ты — никто для меня, Демьян Высоцкий. Я больше не вижу в тебе мужчину.

Сделав глубокий вдох, разворачиваюсь и наступая на идеальную ткань дорогого пиджака, иду к дороге, где припаркован не только автомобиль Демьяна, но и машина Сахима, а сам он стоит сбоку, прислонившись к холодному железу. Не помня себя от злости, переполняющей все внутри, подхожу к мужчине и, встав на цыпочки, тянусь к его губам. Я слабо понимаю, зачем это делаю. Чтобы перебить вкус горького поцелуя. Чтобы показать Демьяну, что сказанные слова не фикция, а правда. Или чтобы доказать себе, что ничего кроме разочарования от поцелуя я не получила.

— Подставляешь меня, красавица, — говорит Сахим, отстраняясь и не разрывая зрительного контакта.

— Прости…

— Прощения так не просят, — отвечает и толкает меня на себя за затылок. Зарывается в мои волосы и целует. Сминает мои губы в безумном поцелуе.

Я не знаю, видит ли нас Демьян, не знаю, как он реагирует и что вообще вокруг происходит. Мне передается то отчаяние, которое Сахим вкладывает в поцелуй. Не могу понять, почему именно это чувство, но меня им буквально сносит. Как и голодным взглядом Сахима после. Я отступаю назад, испуганная неожиданным пониманием, какого тигра дергаю за усы.