Развод. Невозможно простить

Смотреть на его неумелое метание – отвратительно.

– Иди, Игорь. Твоя работа там извелась, наверное, без тебя, – усмехнулась глядя в глаза.

На секунду в них взметнулась вина? Жалость? Или мне показалось?

Это окончательно сорвало во мне последние крохи надежды. Теперь я знала точно: у моего мужа есть любовница и сейчас он идет к ней. Чтобы изменить мне в очередной раз. Нет больше моего мужа. Есть чужой Джекпот.

– Без проблем. Я найду, чем интересным заняться на вечере. Не беспокойся. Иди, работай, родной! – сказала я и, резко развернувшись, вернулась в зал к весёлым празднующим людям.

Шла, стуча каблучками по полу, и каждым ударом била себе в сердце. С каждым шагом мне было всё больнее. Будто струны, что связали нас вместе с мужем в единое целое за восемь лет счастья, сейчас натягивались до предела и рвались. Оставляя на себе куски моей плоти. Моей жизни. Моей радости. Всего того, что составляло мою жизнь.

Я не понимала, куда я иду. И не видела.

Мне было так больно!

Четвертая глава

Игорь Я зашёл в лифт, совершенно точно понимая, что совершаю какую-то фигню.

Понимая, что я неправ.

Но всё равно упорно нажал на кнопку этажа, глядя на плавно сходящиеся двери. Было чувство, что эти двери отсекают от меня самое нужное и важное.

Я чётко понимал, что обидел сейчас Аликс. Причём ни за что. Просто так. Из ревности. Как увидел её на подиуме, такую страстную и тонкую в чужих руках, как только заметил её с этим мажористым хлыщом, так до сих пор кипит всё внутри. Как не сломал ему челюсть, сам не знаю. Руки бы оторвать, чтобы не трогал моё!

Отвлекли слова жены об алом платье. Она видела нас вместе с Ангелиной и что-то поняла.

Это точно!

Она догадывается! Нутром чувствую. Звериным чутьём.

И тем же чутьём понимаю сейчас, что, бросив Александру одну, я налажал.

Ну не мог я проколоться ни в чём! Да и до этой эскапады с танго не было никаких признаков её недовольства. Моя жена всегда спокойно воспринимала мои задержки на работе. И не ревновала.

Правда, и повода для ревности у неё не было.

В отличие от сегодняшнего дня.

Но я решил, что Ангелине нужно вправить мозг прямо сейчас, чтобы не смела больше лезть ко мне прилюдно, да еще и при жене. Ведь договорились же! Я ведь сразу сказал, что жена для меня – это всё! И пусть даже не надеется! Что на неё нашло? Кинулась, как пьяная. Скорее всего, именно этот момент и видела Александра.

Сейчас я ехал совершать глупость, но не мог повернуть назад. Упёрся словно баран и пёр вперёд, понимая, что совершаю подлость.

Так бывает.

Вроде и понимаешь, что творишь фигню, но прекратить и перестать никак не можешь. Потому что так решил. Как разогнавшаяся машина не мгновенно останавливается при торможении.

Обида жгла меня огнём. Как с хлыщом танцевать, так она и страстная, и яркая, и не устала. И голова у неё не болит. А как спать со мной, так она вымоталась!

Что же ты делала целый день дома, что так устала?

Когда Аська родилась, я был так увлечён работой, что и не видел ребёнка толком. Приходил и падал. А от жены только и слышал: посмотри, какие у Асеньки глазки, да мы сегодня первый раз сели.

Сюсюканье в доме и разговоры лишь о ребёнке.

Будто у них семья, а я так. Прохожий.

А с покупкой дома я вообще ушёл на третий план. Дочь и ремонт полностью завладели моей женой.

Куда-то пропали наши с ней общие интересы. И нет больше долгих разговоров. И нет больше общих обсуждений.

Мы отдалились, и я так устал быть один.

Вспоминая, как этот хлыщ Лисницкий кружил мою Александру в танце, пришло понимание, что я сам виноват в том, что её глаза не горят огнём рядом со мной.

Толкнул дверь номера, чётко зная, что моя жена не заслуживает такого отношения. Что я козлю сейчас. И что меня ведет от вкуса и запаха другой женщины.

– Ну, наконец-то, – томно протянула Ангелина, пошло облизывая свои пухлые губы.

В номере воняло каким-то синтетическим дерьмом и был полумрак.

Бордель и его обитатели. Я точно этого хочу?

Осознание ударило под дых мерзостью обывательской пошлости. Зачем я здесь?

– Не смей сама больше подходить ко мне при жене! – зло сказал девушке и, достав из бумажника купюры, бросил их перед ней.

Получилось ужасно киношно. Бумажки разлетелись картинным веером.

– Оплати номер, – усмехнулся ей в лицо и, быстро развернувшись, захлопнул за собой дверь!

Меня сейчас стошнит от себя самого!

Быстрым шагом почти вбежал в зал. Огляделся. Александры нигде не было видно.

Чёрт!

Только бы успеть!

Только бы не дать ей совершить глупость назло мне!

Веселье шло по нарастающей. В зале приглушили свет и начались уже совсем иные танцы. Я наткнулся на стайку сотрудниц, восторженно мне что-то щебетавших. И чуть не наорал на ничем не повинных подвыпивших девчонок. Затем кинулся в другой конец зала, где, как мне померещилось, мелькнуло платье Аликс.

Затем остановился. Выдохнул. Нет смысла метаться раненым зверем. Нужно подумать.

Где она, чёрт побери, может быть!

Ревность застилала глаза кровавой пеленой.

Думать не получалось.