Развод по-французски

Я спустилась к Рокси и позвонила миссис Пейс. Та сказала, что ее обокрали, и просила приехать как можно быстрее. Я понеслась к ней и увидела там картину, которая до странности напоминала тот день в Шартре, когда Персанов посетили «гости». Полицейский уже искал отпечатки пальцев, а Роберт Пейс в халате висел на телефоне, ведя переговоры со страховой компанией. Накануне они вернулись домой поздно и, естественно, не осматривая квартиру, легли спать. Но, проснувшись в семь утра, обнаружили, что на буфете нет некоторых вещей. Не было, разумеется, и супницы. Все-таки надо было их предупредить.

Миссис Пейс была одета как на выход: чулки, жакет, дорогая брошь на лацкане.

— Изабелла, дорогая, оглядите хорошенько все вокруг. Надо составить список пропавших вещей. Говорят, что люди после кражи так расстроены, что ничего не видят. Конечно, я и сама кое-что заметила. Унесли все, что стояло на буфете, — супницу, серебряный заварочный чайник, старинное блюдо. Ну что еще? Да, видеокамеру и столик из прихожей. Но зачем французскому взломщику мои старые бумаги — не пойму. Странно, очень странно... — Миссис Пейс умолкла, но потом добавила со свойственной ей иронической отстраненностью: — Взлом — это преступление по-французски. Домашняя кража подразумевает строгий отбор наиболее ценных вещей и, конечно, никакого насилия. Но кому потребовались мои дневники?

— Может быть, просто искали спрятанные драгоценности, — робко заметила я, чувствуя свою незавидную роль в этом происшествии.

Столик, супница, блюдо — вот почти все. Правда, потом мы обнаружили пропажу прелестного рисунка Клода, который висел в дамской комнате. Папки с бумагами миссис Пейс, помеченные 1940-1952 годами, были вытащены из ящика и валялись на столе. Кладя их обратно, я обратила внимание, что нет папки за 1950 год.

— А что было в пятидесятом? — спросила я миссис Пейс, поскольку мы с ней еще не дошли до этого года.

— Так, пустяки. Всякие партийные дела. Меня тогда назначили казначеем компартии. Боже, как мне жаль моего фаянса, слышишь, Роберт? Ужасно переживаю.

Смешно сказать, но я тоже переживала, как будто ограбили и нас. Я тоже возмущалась непрошеным вторжением «гостей». Оно было частью накатившегося на меня потока потерь, который образовался из неясных источников жизни.

Мне сразу припомнилось, что в бумаги миссис Пейс хотел заглянуть Клив Рандольф. Впрочем, какая связь между ограблением и Рандольфом?

Теряясь в догадках, я помчалась домой приготовиться к поездке в «Евро-Дисней». Когда я надевала на Женни пальто, раздался телефонный звонок. Это был торговец антиквариатом с Блошиного рынка. Да, супница у него. Возможно, не та самая, за которой я охотилась, но очень похожая. Может быть, я назначу день, когда приду ее посмотреть? Я сказала, что скоро позвоню и приеду.

35

Не известно, кто определил курс нашей жизни, но он исключил все вероятные пути и оставил один — тот, которым мы идем.

Пруст. «В поисках утраченного времени»

Здесь я должна приостановить свой рассказ, чтобы найти верную дорогу посреди событий нескольких последующих дней. Эти события изменят нашу жизнь и нас самих. Я, разумеется, знаю, что каждое явление влияет на другие, идущие за ним, так что можно говорить о последовательности происходящих событий. Но «катастрофы сами ставят вещи на свои места», говорил Гюго. Жаль, что мы не прислушались к классику. Тогда нам, может быть, удалось бы избежать катастрофы.

Итак, мы собирались в «Евро-Диснейленд». Марджив и я брали Женни, а Сюзанна — Поля-Луи и Мари-Одиль, детей Шарлотты. Рокси тоже хотела ехать, но в последнюю минуту сказала, что ей нездоровится.

Мы с Марджив были воплощением внимания и заботы. «Может быть, пришло время?»

Нет, слабым голосом отвечала Рокси, на схватки не похоже, но все равно ей трудно вышагивать километры по парку, да еще в такую погоду. Уже в поезде мы с Марджив перекинулись несколькими словами и решили, что Рокси просто захотелось побыть одной, без нас и без Женни.

Я не одобряла поездки. Не могу представить себе, зачем европейцы ходят в «Евро-Дисней», не говоря уж об американцах, у которых есть свой собственный увеселительный парк в Калифорнии, если вдруг им захочется его посмотреть. Но мы не горели желанием. Конечно, Честер и Марджив возили нас туда, когда мы были детьми, и нам все безумно там нравилось.

Добираться до «Евро Диснея» надо поездом, около сорока минут на восток от Парижа. Поскольку Женни не вырастала на мультяшках о мышонке Микки и утенке Дональде, она не знала, какие чудеса ожидают ее там. Она все-таки французский ребенок, а не американский. В детском садике она и подцепила всякие словечки и восклицания вроде «о-ля-ля!», так как Рокси говорила с ней только по-английски. Она знала, что сегодня они едут на экскурсию, и радовалась, что с ними будет другая бабушка и ее двоюродные братик и сестренка.