Развод по-французски

— Вы, американцы, уверены, что вы самая свободная страна на земле. Очевидно, потому, что вам об этом постоянно и подобострастно говорят. Но это не так. Если, допустим, вам указывают на высокий уровень преступности, вы отвечаете, что это цена, которую вы платите за свободу. Возникает вопрос: какую свободу? свободу чего? Какая же это свобода, если человек, идущий по улице, не чувствует себя в безопасности?

Я не заслужила такого выговора. Почему я должна отвечать за недостатки своего народа?

— Говоря об американцах, вы, надеюсь, не имеете в виду меня? — едва не возмутилась я.

— В вас столько американского, Изабелла, — сказал Эдгар.

— Поскольку французы одержимы идеей свободы, libert'e, почему бы вам не выпустить Тельмана?

— Я убила его! — раздался театральный возглас Рокси. Она дремала и проснулась с этими словами, как будто видела сон. — Он хотел вернуться! Вернуться ко мне, я знаю. Иначе зачем он вчера пришел сюда?

Если Рокси думала, что Шарль-Анри хотел вернуться к ней, тем лучше для нее, хотя в том, что его убили как раз в этот момент, заключалась жуткая ирония. Может быть, он действительно хотел вернуться, очень может быть... Наша убежденность, что Рокси не убивала мужа, приносила нам облегчение, а ей придавала силы. Даже Персаны понимали, что она не виновата, что Шарль-Анри пал жертвой своих собственных эротических прихотей. Хотя застрелил его все-таки американец. Из пистолета. Мы все это знали.

Священное сердце Иисуса Христа Господа нашего возлюбим, восславим и сохраним здесь и повсюду, ныне и присно и во веки веков. Иисус Христос, молись за нас. Святой апостол чудотворец Иуда, молись за нас. Святой апостол Иуда, помогающий беспомощным и страждущим, молись за нас.

Молитву сию твори по девять раз в день девять дней подряд, да будет она услышана.

* * *

Когда Рокси забылась в тяжелом полусне, ей приснилось, что этой молитвой она убила Шарля-Анри. Она твердила ее по девять раз в день в течение девяти дней, и Бог заглянул ей в душу, разгадал подспудное, неосознанное побуждение и внял ему.

От меня не ускользнул тот факт, что прессе, соседям, знакомым, друзьям, просто любопытным говорили, что убил l'am'ericain. Никто не сказал, что Шарля-Анри убил муж его любовницы. Нет, говорили только, что убил американец. Так говорили все: Эдгар, Анн-Шанталь, Сюзанна, наш представитель по связям с общественностью Антуан, газеты.

До глубины души пораженная действенностью ее молитвы и неисповедимыми путями Господними, Рокси почувствовала потребность посоветоваться со священником. Она сказала Марджив, что хочет пройтись одна, перешла под вечер через мост Архиепископа и, пройдя аллеями, углубилась в огромный полутемный собор Парижской Богоматери.

Там ей явилось видение будущего. Только там она начала осознавать, что она — вдова, а вдова — это не то же самое, что оставленная мужем, разведенная жена. Что теперь она может получить обратно из «Друо» свой комод и «Святую Урсулу», что никакого развода не будет. Всем своим существом она сопротивлялась благодарному чувству освобождения — иначе она не человек, а чудовище. Она вслушивалась в себя, измеряла температуру своих переживаний, чтобы убедиться, что не испытывает ни радости, ни удовлетворения от смерти Шарля-Анри. И тут же подумала, найдется ли у нее черное платье.

Облегчение, освобождение — это не то же самое, что удовлетворение или радость. Она не рада, твердила Рокси себе, она опустошена. Она искала прибежища в церкви, потому что дома, лежа в постели, ей было невыносимо трудно противиться натиску беспорядочных дурных мыслей об удачных последствиях свершившейся трагедии.

Несколько минут ходьбы, и Рокси дома, взволнованная, сияющая — не потому, что она поговорила со священником, а потому что на древних плитах собора у нее отошли воды и вот-вот надо ожидать схваток. Предстоящее событие, благородное усилие, которое потребуется от Рокси, чтобы увидел свет еще один заложник судьбы, хрупкое свидетельство того, что жизнь продолжается, — все это успокаивало и ее, и всех нас. Легкий ветерок волнения развеивал терпкие запахи цветов и поминальной снеди — печенки и сыров, — заполнившие квартиру. Марджив звонила Сюзанне, мы то и дело пытали Рокси, как она себя чувствует, и отвечали на звонки с выражением соболезнования, тщательно взвешивая нашу радость по поводу скорого рождения ребенка и скорбь по поводу смерти его отца.

Около полуночи, после двух сильных приступов, Честер и Марджив повезли Рокси в clinique maternelle[180].