Развод по любви

— Только через мой труп! — кричала она Косте, когда тот сообщил ей о нашей предстоящей свадьбе.

Но ничего, мы это дело пережили и расписались. Тихо, без свадебных нарядов, гостей и дебильных выкупов невесты. Мне весь этот цирк не нужен, а Костя уже был женат, и любителем пышных торжеств его не назовёшь. Его первая жена, Юля, погибла, когда ехала в такси со свадьбы подруги.

Так что мы ограничились «джинсовой» росписью на студенческий манер.

В ЗАГСе мимо нас сновали невесты в пышных белоснежных платьях, ловящие каждый невестин шаг фотографы и приглашённые на чужие свадьбы гости, все как на подбор на каблуках и разодетые, будто на конкурс красоты для тётенек. Мужчины в пиджачках чувствовали себя неуютно, сразу видно, не привыкли носить официальную одежду.

В общем, популярные ныне пышные, взятые в кредит свадьбы, — это мероприятие, где каждый становится немножечко не собой. Этакий бал-маскарад с заранее выбранными королём и королевой.

А вот мы решили обойтись без праздника. Любовь, она ведь временем проверяется. Да и стыдно мне, школьнице, понтоваться. Я и так счастлива до безобразия, что добилась-таки своего мужчину.

Сколько было страданий… Непростое это дело — отваживать баб от своего попечителя. Он же не подозревал, что у меня к нему чувства. Я упорно ждала, пока мне стукнет восемнадцать, чтобы признаться ему. И вот, сбылось.

На росписи настоял Костя. Для меня свадьба вообще была чем-то из разряда запредельного и нереального. К тому же Костина мама выступила резко против. Но раз уж мой любимый мужчина предложил, то глупо отказываться.

Неторжественная церемония — вжух! — и пролетела. Я даже не успела понять, что всё, прощай, девичья фамилия. Свидетельство о заключении брака было убрано в специальный чехол для сохранности, а мы отправились в ресторан.

На правом безымянном пальце у меня блестело колечко — первое украшение в моей жизни. Символ кардинальных перемен. Теперь взамен бывшей бродяжки и воровки-форточницы Наташи Пестовой появилась Наталия Зорина, чётко знающая, что ей нужно от жизни и как этого добиться.

— Наташ, прежде чем расширять нашу семью, я хочу, чтобы ты выучилась, — сказал мне Костя.

— Без проблем, — ответила я.

Быть беременной школьницей для меня ещё большая стыдоба, чем быть замужней школьницей.

Вон, Танька, моя подруга и бывшая соседка по детдому, родила в шестнадцать, и что хорошего? Теперь она сама себе не хозяйка, а чтобы строить личную, приходится изгаляться из последних сил.

А я ещё не пожила толком. У меня по сути не было детства, и вряд ли прямо сейчас из меня выйдет хорошая ресурсная мать.

Так что Костя прав. Хотя ему-то почти в тридцать пять пора задуматься о детях. И если его слова про мою учёбу — это такая жертва, то ничего хорошего из нашего союза не выйдет. А уж если под словом «выучилась» он имел в виду не только школу, но и универ, то вообще туши свет. Пять-шесть лет — это долго.

Но ничего, разберёмся. В конце концов, существует заочная форма обучения в ВУЗе.

А сейчас — самое время наслаждаться жизнью.

***

Медового месяца у нас не было.

Во-первых, Костя по выходным ездил к маме в деревню — помогать с огородом. Светлана Изверговна после нашей с Костей свадьбы особенно жаловалась на здоровье, но притворные хвори не мешали ей выращивать никому не нужные овощи в промышленных масштабах.

Я в деревню не ездила. Зачем мне? Выслушивать, какая я пигалица? Да и копание на грядках — это не моё.

С прошлого года я волонтёрю в доме малютки, куда меня однажды зазвала подруга Танька. Как-то я уже привыкла быть ходячим праздником для детей. И приятно это — видеть, как сиротки радуются, смеются, играют.

Так я и проводила свободное время: волонтёрство, тренировки по скалолазанию и хождение по гостям. Так уж повелось, что быть приглашённой в гости — это для меня радость и честь.

Ошибочно думать, что раз я круглая сирота, то у меня нет близких. Каким-то чудом у меня сложились родственные отношения с родителями Юли, первой Костиной жены.

Елену Николаевну, Юлину маму, я полюбила сильнее, чем свою родную. Моя мать однажды чуть не убила меня розочкой от бутылки, настолько у неё атрофировались мозги от алкоголизма.

И вот у осиротевших Юлиных родителей появилась сначала я (в качестве просто родственной души), а потом моими стараниями они усыновили Гульнару и Арслана, сестру и братика. Меня бы они тоже забрали в семью, но, во-первых, мне на тот момент уже исполнилось семнадцать, во-вторых, моим попечителем был Костя. Но разве для близких отношений нужны бумажки?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

В июле наша компания скалолазов снова собралась ехать в Карелию на скалы.

Памятуя о прошлом печальном опыте, когда сорвавшийся с вершины камень зажёг мне звезду во лбу, Костя боялся меня отпускать. Сам он плотно занимался на работе каким-то супермегаважным проектом и об отпуске даже не помышлял. Максимум можно было вырваться куда-нибудь на выходные (например, к маме в деревню).