Развод по-русски

— Ну… мое мнение не должно расходиться с мнением босса, на то он и босс. Гольдберг получила крупную ссуду, и мы дали поручительство. Дела у нее идут блестяще, и при нормальных обстоятельствах через два года она полностью расплатится. Но я лично за нее ручаться бы не стала. Ничего плохого про нее не знаю, но не стала бы.

— А у Андрея с нею были конфликты?

— Они своих дел напоказ не выставляли, а Борис сразу положил глаз на Лизу и поэтому махнул на ее муженька рукой. Мол, пусть поимеет маленькую тайную денежку, только бы не мешал. А Андрей, похоже, хотел сразу все — и денежку, и жену. Так не бывает!

— А в секторе у Андрея конфликты были?

— В секторе? Ну, что вы! — Элеонора Павловна демонстративно всплеснула руками. — Все мы его обожали, а он нас. У нас же не сектор, а райская обитель.

Вера вздохнула.

— Не хотите отвечать?

— Не имею ни малейшего желания. А вы спрашивайте, спрашивайте! Босс разрешил.

— И следователю вы так же отвечали?

— А это уж мое дело.

— Вы не помните, куда делся пистолет?

— А то как же! Помню. Лиза унесла его домой. В сумочке.

«Вот вредная баба! — подумала Вера. — Врет и не краснеет. Вернее, не врет, а издевается».

А вредная баба продолжила:

— Еще про имитацию голосов вопросик задайте. Нам Ксюша краткий конспектик ваших вопросов сообщила, мы в курсе. Не интересовались у меня имитацией голосов! И хотела бы вас порадовать, да врать не приучена. Не интересовались! А вот шарфиком интересовались! И, по-моему, в понедельник торчал у нее из сумочки какой-то шарфик светленький. Гарантии не дам, но не исключаю! Вот так!

— Спасибо, — улыбнулась Вера, — вы очень нам помогли.

Элеонора Павловна подняла в изумлении брови, фыркнула и удалилась.

Марат по сравнению с нею показался Вере верхом доброжелательности. К сожалению, про день убийства он, подобно большинству, сообщить ничего нового не мог.

— В тот день я сбежал с работы к своей подруге, — разведя руками, признался он. — Она замужем, и дневные часы для нас на вес золота. Вы уж Борису Ивановичу не говорите! Ему наврал, что встречался с заказчиком. Вернулся после пяти, расписался в журнале и отвез Лизу к Борису Ивановичу. Про пистолет меня следователь спрашивал, только я, слава богу, в глаза его не видел и не слышал о нем ничего. Про имитацию голосов? Нет, не спрашивали, по-моему. По крайней мере, не помню. А вот про рабочие конфликты Андрея следователь спросил, и я ответил. Все-таки я протокол подписывал, я же не мог наврать!

— И что вы ответили?

— Ну… — Марат замялся. — Не сомневаюсь, что к убийству это не имеет отношения, но недавно Андрей крупно поругался с Николаем Петровичем. Тот даже раскричался, хотя вообще мужик спокойный.

— А причина ссоры?

— Понятия не имею. Это было здесь, в кабинете, а отсюда разговоров не слышно. Еще с Владом Андрей последнее время ссорился. Вот тут точно по рабочим делам, это знаю. Влад действительно по сравнению с Андреем не тянет, а на него сейчас свалилась почти вся его работа. То есть не только после смерти Андрея, а раньше, когда он почти перестал ходить на работу после… из-за… после ухода Лизы. Борис Иванович велел к Андрею не цепляться, выплачивать зарплату, а работы не требовать. Вот дела и достались Владу, а Андрей вечно его критиковал. Влад — парень самолюбивый, раздражался. Это все я следователю и сказал.

— А кто-нибудь мог Андрею угрожать? — решилась Вера.

— В каком смысле? — удивился Марат.

— Андрей говорил, что молчит вовсе не из-за угроз. Что он мог иметь в виду?

— Трудно сказать… Не думаю, чтобы Николай Петрович или Влад ему угрожали. Им просто нечем!

Следующим был Николай Петрович. Его конфликт с Андреем, похоже, являлся несомненным фактом, и Вера не могла не удивляться. Такой веселый, спокойный — и кричал. Значит, Андрей допек его основательно! Каким образом?

Николай Петрович полностью подтвердил слова Ксюши про события рокового понедельника и не менее роковой среды и, подобно Марату, констатировал, что не обращает ни малейшего внимания на женскую одежду, так что шарфик, продемонстрированный следователем, вызвал у него лишь недоумение. Пистолет он тоже ранее не видел и даже не слышал про него, а вот Лизин талант в имитации голосов искренне перед милицией признал, не догадываясь, к чему они, холеры, клонят. И все звучало бы достоверно, все подтверждало желание помочь, когда б не пресловутый конфликт! Да, Марат мог и приврать, но Рита — нет. И Вера осторожно осведомилась:

— Николай Петрович! На дне моего рождения Андрей сказал, что ему кто-то угрожает. Мол, он что-то знает и не будет молчать, невзирая на угрозы. Как вы считаете, это он о ком?

— Возможно, Гольдберг? — не мешкая, предположил собеседник. — Ох, простите. Я имею в виду не вас, а Гольдберг Анну Ароновну. Андрей как-то странно относился к ее контракту, да и к ней самой. То стоял за нее горой, то вдруг наоборот. По бумагам-то все чисто, а что на деле… Вы спросите — а почему я, как начальник, все досконально не проверил? Я бы это сделал, да тут Андрей оказался на особом положении, и Борис Иванович приказал его не трогать. А мне только легче — не люблю конфликтов.