Развод по-русски

— Твоя Лизка настолько глупа, что болтала направо и налево, что не чувствует с Величко оргазма, а только имитирует его, — иронически заметила Ира. — И сообщала такие интимные подробности, какие придумать я бы не могла. Величко сразу мне поверил, а при его самолюбии… Короче, уж я-то сумела его ублажить, как надо — Лизка-то не зря разъясняла мне, что именно он предпочитает. А он, дурак, решил, что я так тонко чувствую его желания, потому что сильно влюблена. Он бы женился, это стопроцентно, и у меня было бы столько денег, сколько тебе и не снилось! Все было б хорошо, если бы не Ритка.

— Она заподозрила тебя, да?

— Она вспомнила про часы, и про пятно, и про шарфик. И еще каким-то образом догадалась, что я была любовницей Андрея. Я была очень осторожна, но у женщин с низким уровнем интеллекта иногда очень развита интуиция. Она догадалась, но не поверила. Я назначила ей встречу в офисе вечером, принесла бутылку. Рита выпила, и я ее столкнула. Я протерла бутылку и приложила к ней Ритину руку, так что улик против меня нет. Я еще поборюсь!

— Рита так восхищалась тобой, — тихо произнесла Вера.

— Да, — горько согласилась Ира, — ты права. Изо всех на свете мне меньше всего хотелось бы убивать ее, но такие уж мы с ней невезучие. Я сама все думаю: «Ну, почему именно она?» Честное слово, лучше б это была, например, ты. Хотя против тебя я ничего не имею. Ты — ломовая лошадь, вкалываешь, как проклятая, а живешь без мужика и в нищете. Но Ритку куда жальче. С нею я почти не притворялась, а она все равно восхищалась мною. Но Лизкой восхищалась больше — это ее и погубило. Я даже плакала в тот вечер, честное слово!

— Ты — не человек, — потрясенно заметила Вера. — Ты — чудовище. Мне страшно слушать тебя, Ира!

— Я рада. Я и хотела, чтобы тебе стало страшно. Нечего быть наивной дурочкой и всем верить. Я вот выговорилась, и мне стало легче, а ты никому рассказать не сможешь, и это будет мучить тебя. Надеюсь, это заставит тебя не доверять больше никому.

— Надеюсь, что нет.

— Посмотрим! Ну, иди! Наш трахальщик тебя заждался. Интересно, на сколько его хватит? Неделя? Месяц? Больше вряд ли — он не любит однообразия. Иди, я хочу побыть одна.

Вера вышла во двор. На ее плечах лежал многопудовый груз, придавливающий к земле. Лизку завтра освободят, а счастья не было. Была тоска.

— Что, так плохо?

Голос Сергея звучал сочувственно, даже нежно.

— Что она тебе наговорила, эта стерва? Садись в машину, успокойся. Не знаю, как ты меня заставила оставить вас наедине. Затмение какое-то нашло! Слава богу, ты жива — остальное ерунда. Значит, все-таки она, да?

— Да. И она ненавидела Лизку лютой ненавистью. А больше я сказать не имею право — я дала ей слово. Прости, хорошо? Я же не могу!

— Разумеется. Я точно знаю, что есть на свете вещи, которые ты не можешь. Наверное, ты — единственная женщина, про которую я это точно знаю. Слушай, а давай подадим заявление!

— Какое заявление? — не поняла Вера. Ей почудилось, что она потеряла логическую связку в речи собеседника.

— Ну, это… как его? О браке — так оно называется, наверное? Я ни разу не подавал, поэтому точно не знаю.

— Погоди! Я что-то плохо соображаю. Зачем?

Сергей помрачнел, но ответил иронично:

— Чтобы нас зарегистрировали. Поставили такой штампик в паспорт.

Тяжкий груз вдруг свалился у Веры с плеч, стало легко и весело.

— Но зачем тебе это надо? — уточнила она. — Ты, по-моему, намеревался никогда не жениться.

— Нельзя верить обещаниям мужчин, — возразил тот. — К тому же ты из женщин, с которыми без штампика не выйдет.

— Впечатление обманчиво, — засмеялась Вера. — Это я ловко притворялась.

— И все равно со штампиком как-то спокойнее, — настаивал Сергей. — Буду твердо знать, что ты обязана жить со мной. И никакой погони, никакой игры — полная уверенность. Я не думал, что подобное возможно, поэтому, наверное, и ляпнул, что не женюсь. Забудь.

Вера напомнила:

— Но ведь привлекательность одной женщины вовсе не сделает для тебя непривлекательными остальных — кажется, твои слова?

Он слегка растерялся:

— Это да, но это ж еще не значит, что я стану со всеми ними спать…

— Да, возможно, хотя бы некоторые из них не согласятся? — предположила Вера. — Хоть и маловероятно. Я лично подобного монстра даже представить себе не в силах! Но если серьезно — тебе не надоест женщина, которая вместо положенного флирта будет стоять в халате у плиты и жарить котлеты?

— Я, может, и жениться-то собираюсь ради котлет! Ну, и частично ради халата. Почему-то при мне дамы предпочитают пеньюары, а это даже обидно.

— Кстати, а ты не забыл, что я работаю в школе? Иногда торчу там до позднего вечера и возвращаюсь, чуть живая.

— Ну, сварю тебе покупных пельменей. Ты ж их, слава богу, ешь!

Сергей вдруг бросил иронический тон и, как когда-то — словно давным-давно, а всего несколько часов назад, — поднял челку с Вериного лба.

— Вот теперь отвечай. Только без твоих дурацких шуточек. Да или нет?

— Да.

Казалось, он несколько испугался.

— Ты… ты любишь меня, Вера?