Развод (СИ)

Он спускается поцелуями на шею и ниже. Сминает в ладонях груди и припадает к ним губами. Втягивает соски, играет с ними языком. Я запускаю пальцы в его волосы и сжимаю их, оттягиваю немного, не хочу, чтобы он прекращал.

Он и не собирается прекращать. Опускается поцелуями ниже и ниже, пока не достигает моей промежности. Мне приходится прикусить ребро собственной ладони, чтобы не вскрикнуть, когда его язык проходится между моих половых губ, собирая выступившую влагу желания.

Выгибаюсь и почему-то пытаюсь отползти. Слишком невыносимое удовольствие, слишком чувствительна сейчас моя плоть. Но Гордей этого сделать не даёт. Крепко удерживает за бёдра и вылизывает меня ещё глубже. Ласкает клитор, пуская разряды тока по всему телу.

Мне дышать нечем. Легкие горят, горло в спазме. Я выгибаюсь, сгребая пальцами одеяло, чувствую, как по щекам начинают течь слёзы. Меня затягивает в шторм из ощущений и эмоций. Кружит так быстро, что мыслям не зацепиться ни за что, чтобы притормозить и отдохнуть, чтобы прийти в себя.

— Прекрати… — шепчу исступлённо, — перестань, прошу…

— Почему? — слышу ответный вопрос. Гордей останавливается, но голову не поднимает, я чувствую там его горячее дыхание. Оно обжигает и дразнит разгорячённую, разбудораженную плоть. Его сильные ладони сжимают мои бёдра крепче, до синяков, наверное.

О, нет, не прекращай!

Логики в моих словах никакой, знаю. Как и в том, что мы сейчас делаем. Никакого соответствия принятым решениям.

— Нет, продолжай, — хнычу и сама подаюсь к нему, выгибаясь. Я сейчас взорвусь, если он не продолжит, если не позволит мне испытать оргазм.

На мои метания Гордей ничего не отвечает, он просто делает то, о чём я его прошу, и буквально через пару движений его языка мир меркнет для меня. Оргазм обрушивается на меня резкой вспышкой, заставляя выгнуться в спазме и до хруста сжать зубы, чтобы не закричать.

Однако в себя мне прийти не дают. Едва у меня получается сделать вдох, как моё тело тут же придавливает к кровати своим весом Гордей. Он проникает внутрь мягким, но напористым толчком и начинает сразу двигаться быстро. Не запредельно, но быстро. На всю длину, до упора.

Он берёт мои запястья и прижимает их к постели над головой. Казалось бы, это так банально, как в мыльных сериалах, но внезапно такая позиция под ним даёт необыкновенные ощущения. Какое-то сладкое подчинение, невозможность контроля.

А ещё он смотрит на меня. На мою шею, на губы, в глаза. Глаз не спускает горящих, за душу держит, пока подчиняет тело. И я вдруг понимаю, что мы очень-очень давно не занимались любовью вот так лицом к лицу. Чтобы в глаза другу смотреть. Чтобы видеть друг друга.

Гордей отпускает мои руки и ложится сверху всем телом. Я и забыла, какое оно у него сильное и подтянутое. Твёрдое и крепкое. Он распластывает меня под собой, подхватывает ладонями под ягодицы, чтобы впечатываться ещё глубже.

Разгоняется сильнее. Держит крепче. Я же отпускаю и позволяю ему делать это со мною. Просто получаю, сама не двигаюсь. Да и не могу — он меня полностью подчинил. Зажмуриваюсь и чувствую, как вторая волна удовольствия уже готова меня вот-вот настигнуть.

Кончаем мы вместе. Снова. Как и тогда в ресторане. Никто никого не ждёт и не пытается помочь. Всё происходит естественно.

Отдышаться после такого непросто. Как и разлепиться из того единого целого, в которое сплелись наши тела, опутавшись вокруг друг друга руками и ногами.

Гордей скатывается с меня и разваливается на спине. Его грудь часто вздымается и опускается, а на шее быстро-быстро бьётся жилка.

Ещё один гол в собственные ворота…

Почему мы вообще не можем уйти с поля? Почему продолжаем бросать этот мяч друг другу?

Отдышавшись, Гордей садится на кровати. Подтягивает штаны и оборачивается на меня.

— Ира, ты хотела мне что-то рассказать. Что именно?

Glava 18

— Ирина Геннадьевна, пришлите, пожалуйста, сканы свидетельства о рождении Виктории и номер пенсионного страхования, чтобы мы могли оформить заявку на участие в конкурсе, — говорит воспитательница дочери мне по телефону, а я зажмуриваюсь, укоряю себя за то, что совершенно забыла собрать пакет документов. Блин. Хорошо, что Маргарита Петровна сейчас не видит моё смущённое лицо. — Если можно, до конца дня. Заведующая сегодня до восемнадцати часов в саду, нужно успеть у неё заявку утвердить и подписать.

— Да, хорошо, конечно, — говорю и, зажав плечом телефон, пытаюсь найти на столе ручку, чтобы записать в ежедневник. Она, как на зло, как раз скатилась со стола. — Всё сделаю, Маргарита Петровна.

— Спасибо. Тогда жду.

— Хорошо. До свидания.

Отключаю телефон и выдыхаю медленно, надув щёки. Сегодня я просто тону в делах и задачах. И о самом важном — о том, что нужно сделать для дочери, забыла.

— Ирина, Антон Макарович просил скинуть ему по электронке медиаплан по “Тоскана Сити”, — в мой кабинет, не обременяя себя ожиданием ответа на короткий стук, заглядывает Саша.

— Да, сейчас доделаю и скину, — киваю ей.

— Он просил поторопиться.

— Окей, — отвечаю сдержанно, стараясь не выдать своё раздражение.