Развод. Со мной так нельзя (СИ)

– Права? Нет, Алексей. Ты имеешь обязанности. Обязанность максимально заботиться о моральном и физическом спокойствии своих детей. Обязанность их содержать и думать только об их благополучии, а не о благополучии своего члена…

– Арина, ты зарываешься… – процедил муж, на что я повернулась к ящику стола и, вытащив из него фотографии, бросила ему.

– Это присовокупится к делу о разводе ровно в тот момент, как только я пойму, что ты делаешь что-то против моих детей, Ковалев. Ты сдашь мне сейчас ключи и забудешь о том, как заходить сюда без предупреждения!

– Но это мой дом тоже! Если захочу – я вообще поменяю замки! – вскричал Алексей, вращая глазами.

Я мысленно досчитала до пяти. Пока муж буравил меня взглядом, я только и думала о том, как бы не вцепиться в его наглую рожу…

– Я тебя предупредила, Ковалев. Хочешь выставить себя на посмешище перед судьей, или, скажем, нашими друзьями и родными, когда я сделаю эти фотографии достоянием общественности – продолжай в том же духе. Меняй замки, угрожай, приходи без спроса.

Он схватил снимки и, разорвав их в клочья, бросил на стол. Хотя, я видела, что жаждет он отправить обрывки бумаги по весьма понятному адресу – мне в лицо.

– Какой же ты глупый, Леша, – покачала я головой. – И как я с тобой столько прожила? Наверно, просто видела тебя любящими глазами, а когда пелена спала, все стало яснее ясного.

Вздохнув, я пожала плечами, дескать, тут уже ничего не поделаешь, и, ни капли не приврав, добавила:

– У меня есть и электронные версии фотографий. И даже милое видео с твоим участием. Так что старайся и дальше, Ковалев. Рви еще мельче, мало ли интернет накроется и я попытаюсь склеить снимки…

Сказав это, я снова рассмеялась. На этот раз – над тем, каким вытянутым и удивленным стало лицо мужа.

Впрочем, оно очень быстро превратилось в маску, когда Алексей откинулся на спинку стула и, сложив руки на груди, посмотрел на меня так, что я читала в его взгляде: «Оказывается, мне попался достойный соперник…»

– Чего ты хочешь, Арина? – задал он вопрос, и я не сдержалась. Мои брови оказались чуть ли не на затылке.

– Ты меня не слушал до этого момента, Ковалев? – уточнила, борясь с желанием протянуть руку и проверить, нет ли у него жара.

Иного объяснения тому, что муж задавал настолько идиотские вопросы, у меня не имелось.

– Слушал. Я принимаю то, что ты мне сказала. И про суд, и про знакомых. И про общение с девочками. И про наш развод. Я спрашивал о другом. Чего ты сама хочешь, Арина? Я ведь знаю, что для тебя семейная жизнь – не пустой звук. Знаю, что ты готова была всю себя отдавать семье.

Он завел разговор на ту тему, которую я могла бы сейчас обозначить как запрещенную. Потому что Ковалев давил на точки, которые были слишком чувствительными и болезненными. Да, я действительно готова была на все ради семьи. И сейчас понимала, что вот так вот сразу отказаться от своей прошлой жизни, желаний и потребностей не очень-то получается. Но выводы были сделаны.

– Ты прав, Леш, – кивнула я. – Моя семья – это все, за что я готова сражаться. Биться зубами и когтями. Помни об этом, когда станешь вспоминать, что именно просрал. Такой, как я, ты уже не встретишь, Ковалев. Может, поймешь ты это не сразу, но… В итоге дойдешь когда-то до понимания, что именно потерял. А сейчас просто убирайся. Развод, раздел имущества и общение с дочками по графику – вот, что тебя ждет в будущем, Леша.

Я поднялась из-за стола и стала собирать обрывки фотографий. Ковалев же наблюдал за каждым моим действием, но не торопился уходить.

– Я хочу фирму целиком, а тебе взамен отдам эту квартиру, Арина, – сказал он тихо, как будто бы ставил меня перед фактом: все решено, мне даже не стоит брыкаться.

– Нет, – просто обронила я в ответ, выбросив обрывки фотографий в мусорку.

Снова глаза Ковалева полыхнули так недобро, что злость во взгляде перелилась через край.

– Что значит – нет? – потребовал он ответа. – Ты же знаешь, что фирма – это моя заслуга! И ты в ней вообще ничего не смыслишь, Арина.

– Нет, Ковалев. Никакая это не твоя, как ты выразился, заслуга. Одно дело поднимать дело в одиночку и другое – когда у тебя налажен быт и тебе не нужно думать о том, какие макароны приготовить на ужин и как постирать себе трусы.

Я высказала это, на что получила весьма ожидаемую реакцию – Ковалев зло расхохотался.

– Велика работа – закинуть вещи в стиралку, а тарелки – в посудомойку! – выплюнул он.

– Да? Так что же тебя раз в полгода было не допроситься это сделать, а? Все какие-то отмазки находились, когда я болела. И если бы не Даша, которая вообще-то ни разу не домохозяйка и которая и без того помогает постоянно, наша бы квартира превратилась бы в помойку! Потому что я себе даже заболеть нормально позволить не могла!

Выдавая это все Ковалеву, я словно смотрела немое кино. Перед глазами мелькали картинки того, как я бросалась даже с температурой готовить обед или ужин, потому что Лешик придет уставшим и голодным. А он в это время прекрасно себе развлекался с другой, трахаясь на стороне!