Развод. Спутанные жизни

Когда Гриша отошёл, я чувствую, как некоторая тревога начинает пробуждаться внутри меня. Всё выглядит слишком идеально, чтобы быть правдой. Я оборачиваюсь к Андрею, но он улыбается и разговаривает с родственниками, словно ничего не подозревает. Девочки смеются и играют с Лидией, и вот тут-то я осознаю, что моя тревога не исчезает.

Мне кажется, что есть что-то, что я упускаю. Может быть, это всего лишь волнение перед таким важным событием, или же это предчувствие, что за всей этой идиллией скрывается что-то неизвестное и непонятное. Я пытаюсь заставить себя расслабиться, но ощущение непонятной опасности не уходит.

Мои глаза скользят по лицам гостей, и я вижу, что они все улыбаются и радуются этому дню. Но что-то в их взглядах заставляет меня задуматься. Может быть, это всего лишь моё воображение играет со мной на этом фоне радостного события?

Я решаю подойти к столу с закусками, пытаясь отвлечься от своих мыслей. И вижу две женские фигуры, спешно удаляющиеся от стола с фуршетом.

Кто это? Этих двух Андрей мне не представил. Они удаляются подальше от меня, и я не вижу их лиц.

Они явно не торопятся встретиться с моим взглядом. Их движения быстрые и нервные. Может быть, они просто гости, которых я ещё не успела узнать? Но почему-то их поведение вызывает у меня ещё большее беспокойство.

Решив не оставлять это просто так, я подхожу к Андрею, который неподалёку беседует с сестрой.

— Андрей, ты знаешь, кто эти двое? — спрашиваю я, кивая в сторону удаляющихся фигур.

Он смотрит туда, куда я указываю, и нахмуривается. Достаёт телефон и сразу же кому-то звонит.

— Охрана. У нас посторонние, — прикрывает телефон ладонью и обращается ко мне, — Что они делали, где крутились, прежде чем ты их заметила?

— Не знаю… Они были у стола с закусками…

— Проверьте по камерам, что они делали с едой. Я, кажется, догадываюсь, кто это. И что им могло прийти в голову. Закройте зону фуршета, пока не подтвердите, что всё чисто.

Меня охватывает паника. Как будто гром средь ясного неба.

Я чувствую, как мои руки начинают дрожать. Что, если они пытались что-то сделать с едой? Почему они выбрали именно нас и именно этот день? Все вокруг продолжают веселиться, ничего не подозревая, но теперь я не могу отделаться от ощущения, что за всей этой видимостью праздника скрывается опасность.

Андрей говорит что-то ещё в телефон, но я не слышу его слов. Моё сознание заполняют вопросы и страхи.

— Марина? Ты меня слышишь?

Поднимаю на него взгляд.

— Что? Да.

— Пойдём. Их задержали. Тебе нужно это увидеть.

Я машинально киваю, стараясь взять себя в руки. Андрей берёт меня за руку и ведёт к выходу, в небольшую бытовку, где разместилась охрана. Мы проходим мимо гостей, и мне кажется, что все смотрят на меня, чувствуя моё напряжение. Но, возможно, это просто мои нервы.

Нас встречают двое охранников, держащих тех самых подозрительных людей, которых я заметила у стола с закусками.

Как я раньше не догадалась.

Это Катя и Кристина.

Прекрасно спелись друг с другом.

Они выглядят испуганными и растерянными, явно не ожидавшими такого поворота событий. Над ними уже стоит Гриша, который, чувствуя себя в своей тарелке, как будто стал шире в плечах и грознее взглядом.

— … а я прослежу, чтобы вам вменили покушение на убийство. И вы обе будете сидеть.

59

— Отравить еду? Вы совсем уже?! — не могу сдержаться и кричу. — Ну я вам костью в горле, понимаю, но эти люди-то здесь причём?!

Кристина поднимает на меня злой взгляд.

— Ты забрала всё, что у меня было. Пусть они знают, что всё, к чему ты прикасаешься — отравлено.

Андрей не сдерживается:

— Кристина, ты рехнулась! Марина у тебя ничего не забирала. Мы с тобой расстались, потому что ты сама держала меня запасным аэродромом. И я не намерен был это терпеть. Смирись.

— В СИЗО смирится, — совершенно спокойно добавляет Гриша.

— А ты, Катя? — смотрю на неё, и не могу сдержать слёз.

Она отворачивается. Тяжело дышит. А потом начинает говорить:

— Когда вскрылось, что ты… Не изменяла Серёже, — Машинально закатываю глаза. Сейчас эта тема кажется такой пустяковой, что непонятно, почему я вообще из-за этого переживала, — Он как с цепи сорвался. Начал пить. Мы ругались. Ну ты помнишь.

— Помню! И ты приходила ко мне за утешением! Как у тебя совести хватило!

Она молчит. Вздыхает.

— А потом ты вместе с этим своим адвокатом, — кивает на Гришу, — начала настаивать на разводе. И он сломался. Кричал твоё имя, пока был на мне, — на её глаза наворачиваются слёзы, — А в один вечер напился так, что стоять не мог. И поехал. К тебе. И умер. Из-за тебя.

В груди сжимается от вины. Я не могу отвергнуть её слова, хотя каждая из них ранит меня до глубины души.

— Катя, я не знала… Я не хотела никому вреда…

— Марина. Ты ни в чём не виновата, — Андрей гладит меня по плечу, — Это был его выбор — уйти от тебя. Он получил, что желал.

Я киваю, не зная, что сказать. Все мы совершаем ошибки. Но иногда они оставляют рубцы, которые невозможно забыть.

У охранника, который стоит за спинами Кати и Кристины, хрипит рация на поясе: