Развод. Цена моего прощения (СИ)

— Нет. Ты разве не понял, что это была наживка, которую ты очень удачно заглотнул. Тебе решать получить пулю в лоб или сдать всех. Я думаю жизнь даже подороже денег.

Сглатывает. Ну, видимо, осталось немного, скоро созреет.

Скрещиваю руки на груди, смотрю на него в упор.

— Это Наташа. Ваша помощница всё слила. Она подошла за день до банкета. Предложила хорошо заработать, если выпущу статью. Сказала, что будет эффект как от бомбы, привлечёт внимание ко мне и к нашей газете. Я согласился. Она все бумаги предоставила и имена.

— Кто ещё?

Молчит.

— Я вроде тебе ясно объяснил, что на кону твоя жизнь. Кто ещё?

— Я не знаю её имени. Знаю, что живёт в Турции. Наташа на неё долго пыталась выйти. Она рассказала, как Лену тебе продала.

— Ясно. Как её найти?

— Этого я не знаю. Спросите у Наташи. Это же она её искала.

Подхожу к окну, смотрю вниз на город. Где-то там едет Лена. Наверно, плачет. Ненавидит меня. Пи**ец!

Бл***, опять отвлёкся.

— Молодец. Правильно поступил. Если всё сделаешь как надо, не побежишь Наташе докладывать и жаловаться, дам тебе чутка денег. За моральный ущерб. Договорились?

— Да.

— Можешь идти.

Как только дверь открывается и Ланбин выходит, в кабинет влетает Наташа.

— Кирилл, это вообще что было? Почему ты выгнал меня?

— Надо было поговорить.

— А я что мешала?

— Да, — смотрю на неё в упор. — Опять забылась, с кем разговариваешь?

Недовольное выражение сменяется маской беспрекословного подчинения.

— Прости.

— И не смей даже глаза на меня поднимать.

— Хорошо.

Слушается как вышколенная болонка. Именно такого послушания я хотел от Лены. А она никогда глаз не опускала. Как бы страшно ни было, всегда в глаза смотрела.

— Сегодня едешь ко мне.

На её лице появляется улыбка.

Только рано радуется. Думает, что я ради удовольствия её зову. Ублажить меня хочет. Грешки замолить. Вот только грехов у неё до хрена. ЗАмаливать их будет перед другими. А у меня целая программа заготовлена. И первым номером — признание Наташи. А вторым — её наказание.

Наташа уходит, а я снова смотрю на раскинувшийся под ногами город. Внешняя картинка притягательна, а если знаешь его изнутри, то не вызывает ничего кроме омерзения. Продажные женщины. Инфантильные мужики. Извращённые вкусы и тайные желания. Я слишком хорошо знаю эту сторону и Лене здесь совсем не место. Пусть лучше ненавидит меня за сегодняшний поступок, чем за всю правду, которую она может узнать обо мне.

И та картинка счастливой семьи, которая показалась мне ненадолго возможной, на самом деле неосуществимая мечта.

Глава 41

Ненавижу! Ненавижу!

В голове без конца крутится одно слово.

Ненавижу за то, что сделал. Ненавижу за то, что поверила ему и думала, что сможет измениться.

Всю дорогу в такси я бессовестно плачу. Знаю, что сейчас идти за Ильёй в детский сад и моё зарёванное лицо увидят воспитатели, но ничего поделать с собой не могу.

Таксист поглядывает на меня в зеркало дальнего вида. А мне всё равно, будто никогда плачущих женщин не видел.

— Может, водички? — спрашивает таксист, а я взрываюсь новой порцией слёз.

Даже обычный незнакомый мужчина добрее ко мне, чем собственный муж. И эта мысль прожигает в груди дыру. Больно и стыдно.

— Ты попей, легче станет, — снова пристаёт таксист.

Я соглашаюсь. Делаю несколько больших глотков.

— Так, горько плачешь. Обидел кто?

Киваю, но продолжаю молчать.

— Не нужно обижаться и грустить,

Жалеть себя — плохое утешение…

Не можешь в жизни что-то изменить,

Ты измени своё к ней отношение…Слыхала такое?

Короткий монолог таксиста помогает переключиться.

— Да, слышала…но забыла.

— А ты не забывай. Мне кажется, это один из лучших советов, когда хреново.

Всё верно. А я тут сопли распустила. Надо просто смириться, что Кирилл такой, и перестать его пытаться спасти. Он хочет, жить как жил раньше? Пусть живёт. Только без нас. Совсем без нас. Завтра развод, пусть только попробует отказать и передумать.

Забираю Илью из детского сада, но вместо дома Зинаиду Степановны иду в полицию. Понимаю, что придётся пройти семь кругов ада и стыда, но я не хочу оставлять это просто так.

— Мама, а мы куда? — спрашивает Илья.

Смотрю на него.

Господи как же он похож на Кирилла!

Впервые чувствую раздражение из-за этого. Злость наваливается неожиданно. Злость на моего мальчика. Но он ведь не виноват, что его родители как калеки не умеют строить нормальные отношения. Меня пугают новые эмоции. Пугают так, что я приседаю на корточки перед сыном и обнимаю.

— Прости меня малыш. Прости.

— Мама, ты же хорошая. Ничего плохого не сделала.

— Знаю, малыш, просто прости, и всё. А хочешь, сходим в полицию на экскурсию? Хочешь?

Глазки загораются. Он давно уже просит сводить его в полицейский участок, остаётся лишь надеяться, что там действительно помогут устроить экскурсию, пока буду писать заявление. Я никогда не обращалась в полицию.

Руки трясёт мелкой дрожью, когда заходим отделение. Но надо отдать должное, мужчины в погонах оказываются не такими сволочными, как я себе представляла. Дежурный даже разрешает Илье зайти в его кабинет. Он так увлечён, что совершенно забывает обо мне.