Развод. Ты не уйдешь (СИ)

— Я потеряла сынишку, а ты… — подбородок Марии трясется. — Ты потерял братика. Своего младшего братика. Я же говорила тебе, чувствую, что у меня родился бы сын…

Потом Мария замечает меня, и ее напускное горе ползет трещинами.

— Что она здесь делает…

— Моя любимая жена? Просто находится рядом с супругом, вот и все, — спокойно пожимает плечами Глеб. — Значит, у тебя выкидыш!

— Да… Это ужасно… Ужасно… — Мария плачет в бумажную салфетку, бросает взгляд на меня. — Как женщина женщину, вы должны понять мое горе.

— Еще скажи, что во мне должен горевать материнский инстинкт!

— Да! Это общая боль… Глубокая боль непростой женской доли! Я была неправа, я так сожалею, что вела себя некрасиво! Маша, прости!

— Я сейчас затолкаю ей в рот эту сопливую салфетку! — говорю сердито. — До чего же ты наглая, самой от себя не противно?! Без мыла в любую задницу залезть хочешь! Старика обманула, пыталась к моему мужу в трусы залезть, а сейчас еще и на жалость мне давить пытаешься. Это просто дно…

— Выкидыш, я надеюсь, официально задокументирован, все дела. Хочу снять копии. Нотариусу предоставлю и на работу тоже, заодно.

Мария перестает плакать и унижаться. Фу, насколько это фальшиво и противно! Мне хочется помыться…

— Да, конечно, все официально… — медленно отвечает Мария, хлопая ресницами. — На тумбе лежит.

— Возьму с собой, не возражаешь?

Глеб кажется мне странно довольным, складывая бумажку с печатью, потом супруг достает телефон и звонит кому.

— Евгений Дмитриевич, добрый день. Будьте добры, подготовьте приказ об увольнении Марии Селивановой. Предупреждение уже было, выговор тоже. Что-что? Беременность мешает уволить? Так нет ее… Беременности! — говорит веселым голосом. — Выкидыш. Скину вам фото документа в диалоге, а вы, будьте добры, сегодняшним днем все оформите!

— Что?! — взвизгнув, подпрыгивает на кровати Мария, забыв, что она секунду назад убивалась горем. — Ты меня увольняешь?!

— Ты шантажом выбила место на моей фирме, беременностью удерживала его, мешая увольнению. Теперь ребенка нет! Значит, мы и тест не проведем на родство… Признайся, ты же не была беременна!

— Была! — рявкает, широко разинув большой рот.

— Но не от моего отца, иначе бы не побоялась делать тесты. Вот и допрыгалась ты, Мария. Теперь ты не беременна и не можешь претендовать на то, чтобы я содержал ребенка. Ничего ты не получишь по завещанию! И с работы я тебя уже, считай, выпнул.

Выражение лица Марии становится растерянным, на нем читается досада.

— Вот же, сссука! — шепчет она, сжав кулаки.

Очевидно, она хотела избавиться от одной сложности, но не предусмотрела все последствия своего поступка. Я начинаю смеяться: это ужасно смешно!

Я просто не могу остановиться, хихикаю.

Но уже через миг алчная девушка снова дает о себе знать.

— Постой, Глеб! Ты ошибаешься! Твой отец оставил мне баню! Баню он мне оставил… Ее ты у меня не отберешь…

— Да, пожалуйста!

Глеб начинает радостно посвистывать, сунув ладони в карманы брюк.

— Забирай, — отмахивается он. — Ради бога. Насколько я знаю, старый в последнее время чутка лажанул, начал строить, не дожидаясь разрешения. На него стукнули, куда надо, администрация наложила штраф. Стройка замороженная. Он просил меня разобраться, но я глянул… Там головняков хватает, браться не стал. Забирай, от души.

— Что?!

— Говорю, как есть.

— А тебе нужна баня? Может быть, купишь? Как-никак, там участок… Глеб, подумай! — не сдается, алчная девка.

Я поражаюсь ее хватке и попытка выйти сухой из воды.

— Бесплатно.

— Глеб.

— Бесплатно, так уж и быть, заберу. Проблемно и дорого. Может быть, как-нибудь займусь этой баней, под настроение…

***

Покидаем клинику вместе.

— Не знала, что папа строил баню с нарушениями. Я думала, у него в этом плане все четко и по закону.

— Так и есть, — ухмыляется Глеб. — Но она об этом не знает.

— Ты ее обманул! Блефовал…

— И мне ни капли не стыдно, — заявляет он, поймав меня в объятия. — И я тебе таким нравлюсь.

— Безумно, — признаюсь я. — Безумно нравишься.

Эпилог

Ольга

Спустя время

Несмотря на то, что основные сложности остались позади, мы все еще жили порознь с Глебом. Это невероятно сильно его возмущало, но он сдерживался, как мог.

Мы видимся ежедневно, обратно на нашу квартиру с ночевками переезжает все больше вещей. Дети интересуются, когда мы снова будем жить вместе, у нас дома. Нам с Глебом остается утрясти некоторые нюансы, связанные с наследством.

— Сегодня у меня? — интересуется Глеб.

— Да, можешь заехать за нами, только попозже. Сегодня клиента перенесла систему попозже.

— Тебе необязательно работать, Олька.

— Вот уж нет, больше не хочу заниматься только лишь домом, чтобы потом услышать, что я скучная и пресная.

В ответ муж издает глубокий стон протеста.

— Я миллионы раз… Нет, миллиарды раз пожалел, что так сказал, Олька! Понимаешь? Миллиарды раз пожалел! — подчеркивает. — Был пьяный, злой и хотел сделать как можно больнее в ответ. Прости, а?