Развод. Ты предал нашу семью (СИ)

— Точно крышу сорвет? — Юра аж задерживает дыхание.

— Да.

— Я знаю ребят, которые у него работают, — Ярик зевает. — Там у них своя атмосфера. Никаких разговоров не по делу.

— Ах ты, — Юра разворачивается к нему. — Так Воронин у тебя тоже был в кандидатах, у кого поработать? Вот же черт!

— Он бы меня не взял, — Ярик вздыхает. — Я люблю разговоры.

Глеб переводит на него возмущенный взгляд:

— Ярик. Замолчи. Только не Воронин. Этого я бы тебе не простил.

— Тихо, — я вскидываю руку, когда понимаю, что крики Надежды стихли. — Тихо…

Сквозь густую тишину к нам летят обрывки детского плача, и Ярик вскакивает на ноги. Распахивает дверь, вылетает в коридор, и Юра кричит, подхватив с пола белый непрозрачный полиэтиленовый пакет:

— Ты бабки забыл! Чертила неверная! Бабки! — тяжело встает и ковыляет к выходу. — Все, мозг там отключился.

— Идем? — смотрю на Глеба.

— Идем, — он сжимает руку и встает. — Теперь ты знаешь еще один мой страшный секрет из прошлого. Меня как щенка побил у библиотеки второкурсник.

— Слышу в твоем голосе тоску.

— Сейчас мне в рожу никто не даст, — приобнимает меня за плечи и ведет к двери, — вот так… — усмехается, — посреди вежливого разговора

***

Да, автор решил и тут пройтись маленьким штришком по Воронину из “Развод. Вспомни, как мы любили” https:// /ru/book/razvod-vspomni-kak-my-lyubili-b457760

Если вы еще не с Ворониными, то приглашаю в гости. Все читатели сошлись во мнении, что это самый придурочный и бесячий мужик.

Глава 54. Не отпускай свою отличницу

Я помню те чувства и эмоции, которые я испытывал, когда видел своих сморщенных и орущих детей.

Удивление, волнение, страх, бескрайняя нежность и желание защитить. И это желание аж в висках пульсировало.

Сейчас этого ничего нет.

Да, ребенок.

Да, маленький, сморщенный и беззащитный.

Как и любой другой младенец.

Может, я моральный урод и бессовестная мразь, но в груди ничего не шевелится. Это не мой ребенок, пусть и от моего семени.

— Даже в руки не стала брать, — шепчет Люба, — отвернулась…

Я чувствую напряжение Ярика и беспокойство Нины, и от этого мне неловко. Юра в стороне стоит и наблюдает. С поздравлениями не лезет.

— Глеб… — шепчет Нина.

— Обычный младенец, — смотрю на нее. — Это все, что я могу сказать.

И ничего не дергается, когда Ярик берет младенца на руки и когда с испугом заглядывает в его личико.

Вот тут я вижу все те эмоции, которые я испытывал со своими детьми. Люба всхлипывает, косит на меня взгляд, и я протягиваю руку:

— Иди сюда.

Я привлекаю ее к себе и обнимаю:

— Поздравляю, Люба, с сыном.

Отстраняется, цепко всматривается в глаза, и я взгляда не отвожу. Мне нечего скрывать. Я не ждал этого ребенка и не хотел. И к биологической матери у меня не было никаких чувств и даже интереса, чтобы сейчас во мне проснулись какие-то сомнения.

Да, совесть спит и не думает просыпаться, потому что я уверен в Ярике и Любе.

— Мы тебя, наверное, все достали? — Люба вытирает слезы.

— Да я бы не сказал, — пожимаю плечами. — Я принял ситуацию такой, какая она есть, и чего мне нервничать? Я приберегу нервы для будущих бессонных ночей, Люб.

— Все, я иду смотреть, — Юра отталкивается от стены, к которой привалился, и шагает к Ярику. — На твоего сына, Ярослав. Так, — встает рядом, наклоняется к младенцу, который уже не кричит, а хныкает. — А кто это у нас тут? — поднимает взгляд. — Может, Юра?

— Нет, — Ярик цокает.

— Точно не Юра?

— Нет.

— А если хорошо подумать?

— Радослав, — Люба оглядывается.

— Радик, значит, — Юра вновь смотрит в личико младенца. — Радослав Ярославович. Язык сломаешь, да? Напридумывают всяких имен, а вам потом с ними жить.

— Хорошее имя, — напряженно выдыхает Ярик и переводит на меня взгляд, ожидая поддержки.

— У вас целых два будет, — Юра тоже на меня оборчивается, — пусть один будет Юра.

— Нет, — Нина скрещивает руки на груди.

— Да много они понимают, да, Радик? — Юра касается пальчиков Радослава, который морщит носик. Поднимает взгляд на Ярика. — На тебя похож.

А затем разворачивается и лениво шагает прочь, спрятав руки в карманы брюк:

— Поздравляю. И у меня был план, если бы вы тут внезапно передрались, то я бы Радика себе забрал.

— Чего? — Ярик охает. — Обалдел?

— И был бы он не Радиком, Юрием Юрьевичем, — выходит в коридор и хмыкает, — но драки не случилось, поэтому я ретируюсь с некоторым разочарованием в груди.

Люба забирает Радика у Ярика и осторожно опускается на кушетку. В палату заглядывает молчаливая медсестра, семенит к Любе и протягивает бутылочку со смесью.

— Она… — Люба настороженно смотрит на медсестру. — Она не просит ребенка?

— Нет, — тихо отвечает та

— Точно? — Люба хмурится.

— Зато деньги пересчитала, — медсестра поджимает губы.

— Вот как, — Люба вздыхает.

Нина плывет к кушетке, садится рядом и приобнимает Любу:

— Это же хорошо?

— Да, но…

— Да пусть радуется деньгам, — шепчет Нина. — Пусть живет дальше.

— Если потом появится, — Люба решительно смотрит на нее, — реально убью.

— И будешь права.

Нина переводит взгляд на Радика, который сосредоточенно сосет бутылочку, слабо улыбается и едва слышно: