Развод. Ты предал нашу семью (СИ)

Я не чувствую в сердце боли. Я его сейчас вообще не чувствую после слов Глеба, который молчит и буравит меня темным взглядом.

— У-хо-ди, — повторяю я по слогам, а затем срываюсь на крик, — проваливай!

А он сидит и смотрит на меня. В голове моей что-то щелкает.

Я с криком кидаюсь на него и бью полотенцем по его наглой роже, которую сегодня утром равнял триммером в ванной, пока я чистила рядом зубы, потом по шее и прохожусь остервенелыми ударами по широким плечам.

— Ты не мог! Это неправда! Ты лжешь! Это опять твоя тупые шутки!

Он уворачивается. Затем встает и перехватывает мои запястья.

— Нина, боюсь это не шутка.

— У нас же дети! — вскрикиваю я и пытаюсь вырваться. — Какая к черту студентка?!

— Это было лишь один раз, — он вглядывается в мое лицо. — Ошибка… Нин… Ты бы ничего не узнала, но она залетела.

У меня голова кружится, и в висках пульсирует кровь. Глеб всматривается в мои глаза, чего-то ожидая от меня кроме истерики, шока и гнева.

— Поговори со мной.

— Пусти меня.

— Ты моя жена, — он встряхивает меня за плечи. — И ребенка на стороне я не буду от тебя скрывать. Так получилось, Нина.

— Это какой-то абсурд…

— Я был пьян, — хрипло шепчет он.

— Я не хочу ничего слушать! — вырываюсь и в ужасе пячусь. — нет… нет. Нет! — вскидываю в его сторону руку, когда он делает ко мне шаг. — Не подходи ко мне.

— Я облажался, но ты должна была знать.

— Заткнись.

— На аборт ее уже не отправить, — медленно проговаривает он. — Я не знал, Нин. Я хотел обо всем этом забыть, вычеркнуть…

Я будто в ядовитом мареве. В ушах гудит. Во рту отдает сладкой гнилью.

Почему сейчас?

У нас за плечами пятнадцать лет брака, три ребенка. Два сыночка и лапочка-дочка. Как в сказке. Было, как в сказке.

— Нина.

— Отпусти меня.

— Мам! — из глубины дома доносит голос Арсения. Нашего старшенького. — Аленка, не кусайся!

Смех дочери, топот ног, и хватка Глеба слабеет.

— Да блин! Аленка! — рявкает Марк, наш средний сын. — Уши оторву!

— А ты догони! — хохочет Аленка и в следующую секунду визжит сквозь хохот.

Видимо, поймал Марк нашу Аленку. Глеб сглатывает. Наблюдаю будто в бреду, как его кадык перекатывается под кожей.

— Что ты наделал… — сдавленно шепчу я. — Глеб…

— Мам! Мама! — верещит Аленка из гостиной. — Марк меня обижает. Мам! Отстань! — опять срывается на хохот. — Дядь Паш… Помогите! Блин!

Глеб отступает, и в этот момент на кухню заходит наш водитель Павел. Крепкий седой мужичок с пышными усами под носом-картошкой.

— Орду привез, — стоит по стойке смирно. — Целыми и даже без переломов.

— Мам!

Павел успевает шагнуть в сторону, и на кухню с визгом влетает растрепанная Аленка. С криками прячется за моей спиной, а затем, решив, что я так себе защита от разъяренного Марка, который появляется в проеме двери, кидается за Глеба:

— Пап! Пап! — хитро выглядывает из-за него и щурится на брата. — Они меня обижают. Особенно вот Марк.

— Есть чо пожрать? — Марка в сторону отодвигает Арсений, зевает и проходит мимо меня к холодильнику, взъерошив темные волосы. — И вас к директору вызывают. На меня опять эта стерва с тремя волосинами взъелась, — открывает холодильник и заглядывает в его нутро. — Марк, будешь курицу?

— Буду, — кривит рожицу Аленке, которая показывает язык, и садится за стол.

— А где вопросы? — Арсений ставит на стол курицу, что накрыта пищевой пленкой, и с подозрением смотрит на меня.

— За что взъелась? — едва слышно спрашиваю я и прижимаю ладонь к груди, чтобы слабое сердцебиение напомнило, что я все еще жива.

— Я считаю, что ни за что, — Арсений срывает с курицы пленку.

— А еще они руки не помыли, — шепотом ябедничает Аленка.

— Да блин! — фыркает Марк, недовольно выходит из-за стола и шагает к раковине, закатывая рукава. — Какая ты противная, Ален.

— На твоих руках — глисты! И они будут у всех! Длинные такие! Белые! Сожрут твои кишки!

— Мам! — испуганно вскрикивает Арсений.

Я слышу грохот и чувствую щекой холодную плитку. Ножки стульев и стола плывут перед глазами и их пожирают черные пятна обморока.

Моя сказка “жили долго и счастливо” окончена. Добро пожаловать в жестокую реальность, Нина. Твой муж способен на предательство.

Визуализация

Нина Бурова, 35 лет

Глеб Буров, 45 лет

Арсений Буров, 14 лет Марк Буров, 12 лет Алёна Бурова, 8 лет

Глава 2. Я просто устала

— Нина, — меня из липкой темноты вытягивает тихий голос Глеба.

Холодный край стакана касается моих губ, и я машинально делаю глоток воды.

— Мам, — слышу обеспокоенный хриплый голос Арсения. — Ты как?

Поднимаю на него взгляд. Он так похож на своего отца. Черными глазами, высокими скулами.

— Так, давайте без сюрпризов, — Глеб отставляет стакан и помогает мне встать на ватные ноги. — Перекусите и за уроки.

— Там есть еще суп… — шепчу я.

— Мам, — пищит Аленка.

— Я просто устала, золотко…

— Мам, выпей еще воды, — испуганно шепчет Марк.

— Маме надо отдохнуть, — Глеб подхватывает меня на руки. — Сидим мышками, — оглядывается на Арсения, — а про директора позже поговорим.

— Да там ничего такого, на самом деле… правда. Мам, ну ты чего? В первый раз, что ли?