Развод. Ты предал нашу семью (СИ)

— Говорил он мне, что ты и меня кинешь, — Глеб выдыхает через нос, и его глаза темнеют обидой. — Да. Так и сказал, что однажды я стану брошенкой.

— Ну, харе, Глеб… Несмешно, — Ярик передергивает плечами. — И с Пастухом у меня все было иначе. С ним я друзьями не остался, а с тобой будем дружить.

Мы с Любой в растерянности переглядываемся.

— Друзьями? — переспрашивает Глеб. — Ты еще и кидаешь меня, как по методичке.

— Да блин, Глеб! — Ярик повышает голос. — Вы теперь с Пастухом оба будете меня доставать?

— Будет теперь у нас общая тема, — Глеб невесело хмыкает. — Ярик-кидала.

— Ярик-бывший? — шепчу я.

— Да блин! — охает Ярик. — Нина! Ну, хотя бы ты не участвуй в этом безумии!

Глеб поправляет галстук и переходит на официальный тон:

— Ладно, оставим эту тему. Деньги откуда взял?

Ярик поджимает губы, скрещивает руки на груди и отводит взгляд.

— Так… — Глеб откидывается назад. — Дай угадаю…

— Не угадывай, — бурчит Ярик.

— К бывшему обратился?

— Ненавижу тебя, — шипит Ярик.

— И, что, этот бывший денег дает?

Ярик переводит взгляд на Глеба и говорит:

— Я тот бывший, которому дают.

Глеб издает смешок, а потом смеется. Ярик присоединяется к его смеху гоготом. Мы опять с Любой переглядываемся. Что у меня, что у нее в глазах — полное недоумение.

— Да, вот это было смешно, — Глеб вытирает слезу со щеки и выдыхает последний смешок, — но все равно обидно.

— Ну, женюсь я, Глеб, — рывком привлекает к себе охнувшую Любу. — И да, я выбираю ее. Она — мое сердце.

Люба краснеет, глазки тупит и улыбается, как школьница.

— Кто я такой, чтобы идти против любви, Ярик, — Глеб вздыхает. — Хоть теперь печально вздыхать не будешь, созерцая небо. Да и подкупили вы меня тушенкой, — подхватывает банку с мясом и задумчиво ее разглядывает, — аппетитно.

— Опять жену решил обожрать? — зло шепчет Люба. — Сначала она поест, а потом уже ты.

— Интересно, если бы я был доходягой, то обо мне кто-нибудь так беспокоился? — Глеб отставляет банку.

— Но ты же не доходяга, — Люба щурится. — И уж о тебе пусть твой друг беспокоится.

— А друг бы беспокоился? — Глеб смотрит на Ярика.

— Обижаешь, — хмуро отвечает он. — Я бы тебя откормил. С ложечки.

— Ложечка была лишней, — Глеб вздыхает.

— Можно, конечно, и с лопаты откармливать, — пожимает плечами Ярик.

— Остановись, — медленно выдыхает Глеб, сдерживая в себе смех, — у нас тут серьезный разговор, а ты про лопаты.

— Ты, блин, сам начал, — Ярик суетливо и с досадой отряхивает рукав рубашки. — Ложка ему нравится, лопата тоже… С бутылочки не предлагаю, потому что это не по-мужски.

Теперь я медленно выдыхаю, потому что представила недовольного и запеленованного Глеба, над которым склонился с жуткой улыбкой Ярик с бутылочкой и уговаривает его покушать.

Кажется, и Люба это представила, раз сейчас хохочет и бьет Ярика по плечу.

Ничего не знаю.

Я хочу с ними дружить. И сейчас я даже не моргаю и не дышу, наблюдая за Яриком и Любкой. Какие они живые, какие теплые и какие отчаянные в своей любви.

— Ну, мальчишки, — Люба вытирает слезы и хрюкает. — Ой, не могу.

— Не знаю, как Глеб, — шепчу я. — А я дружить готова.

Люба замолкает, щурится и говорит:

— Нравишься ты мне, — хмыкает. — Может, снаружи городская, но внутри… — делает паузу и громко заявляет. — Наша.

А потом бьет кулаком по столу, а я вздрагиваю и все еще не моргаю.

— Будем дружить, — она поддается в мою сторону и кивает на Глеба и Ярика, — а эти никуда уже не денутся.

— Люба, я сейчас расплачусь…

— Я тоже.

— Девочки, — Ярик настороженно смотрит на нас, — может, не надо.

— Отстань, — фыркает Люба и протягивает руку.

Я вкладываю свою ладонь в ее. И она такая теплая. Кожа сухая и с мозолями от тяжелого труда, но невероятно уютная и нежная.

— Люб, — шепчу я. — Мне вот было очень страшно, а сейчас нет. Что же я тебя раньше не встретила?

— Уж я бы тебе сказала, что мужа одного на гулянки отпускать нельзя, — цыкает она. — Что же ты так опростоволосилась?

— Не знаю, — сипло шепчу я.

— Но мужика ты своего, я вижу, любишь, — Люба всматривается в глаза.

— Не смогла я его выгнать…

— Выгнать, чтобы он другой гадине достался?

— Мы должны вмешаться, — шепчет Глеб. — Ярик…

— Я в женские разговоры не полезу.

— Вот и не лезь, — тихо, но ласково огрызается Люба, а затем вновь всматривается в мои глаза. — Слушай, мамкой я буду хорошей, а у Ярика не будет вариантов кроме, как быть хорошим папкой. Я час сидела в курятнике, Нин. Обычно и десяти минут хватает, а тут час думала.

— Лишь бы теперь она не обманула.

— Не обманет, — Ярик чешет щербатую щеку.

Аккуратно вытягиваю ладонь из руки Любы и разворачиваюсь к Глебу:

— Что думаешь? Это же твой генетический материал…

— Думаю, что, — он тоже разворачивается ко мне, — сыну или дочери Ярика и Любы невероятно повезет. Вот что я думаю, Нин. И теперь я считаю, что я должен прийти к Пастуху и сказать ему спасибо за то, что он однажды с Яриком знатно накосячил.