Развод. Уходи навсегда (СИ)

А ответчик недостоин эмоций!

Я завернулась в одеяло и легла в холодную постель. Мне теперь всё время холодно. Ледяные руки и ледяные ноги.

И горячая ярость под коркой льда в груди…

Тридцать первого декабря после работы я не поехала в гостиницу, а пошла куда глаза глядят по улицам города.

Город, вначале тревожный и спешащий с последними приготовлениями, с опоздавшими и немного ошалелыми жителями, постепенно обрастал праздником.

Одевался в него неторопливо, словно красавица, собирающаяся на бал.

То тут, то там раздавались звуки хлопушек и петард и крики поздравлений.

В окнах домов зажигались разноцветные гирлянды, перемигиваясь с нарядными огнями улиц.

Я вышла к реке и невольно залюбовалась видом моего прекрасного, вечно юного и древнего города. Каменный мост, рядом с бывшим кинотеатром «Ударник», где смотрено-пересмотрено было столько прекрасных фильмов в своё время, превратился в сказочное сооружение, мост в мечту, сверкая огнями и маня иллюминацией.

Правее пешеходный горбатый мостик не уступал, а в некотором роде и превосходил оформлением своего старшего брата.

Я вынырнула на Кадашевскую набережную мимо одноимённой мрачной громады древней церкви, и море новогодних огней ослепило меня. Ошеломило. Словно из глубины тёмных веков я порталом переместилась в современность. Рывком.

Перейдя Яузу, я попала в поток счастливых людей, спешащих к центру города. На Театральную и Красную площадь. В искрящийся Александровский сад.

Было очень странно ощущать себя. Словно я залезла с перевёрнутым лицом на чужой праздник жизни. Не мой праздник.

И мне неловко перед людьми за своё несвоевременное горе.

Пробегающий мимо молоденький парнишка в расстёгнутой нараспашку дублёнке и без шапки, осыпая снег с кудрей, взорвал хлопушку прямо перед моим лицом и, улыбаясь шальной улыбкой, сверкая белыми зубами, прокричал мне:

– С новым счастьем!

А собственно, почему бы и нет, робко улыбнулась я.

Двадцать первая глава

Утром первого января, не успела я ещё всем отправить открытки с поздравлениями, мне позвонила Ираида Александровна и со слезами в голосе умоляла встретиться. Ей нужно было срочно со мной поговорить.

Мы пересеклись у метро «Университет» буквально через полчаса после телефонного разговора и потопали по Ломоносовскому вдоль особенно яростно дребезжащих поутру трамваев в сторону Ленинского.

Падал тихо меленький снежок, стыдливо покрывая следы ночных петард. Было стыло и одиноко.

Свекровь казалась сильно расстроенной. Я, честно говоря, её такой и не видела никогда. Даже предложила вызвать скорую.

Но Ираида Александровна, усмехнувшись, отказалась, уверяя, что самое страшное уже произошло, и она обязана мне рассказать. А потом уже можно расслабляться с врачами. А таблетки она и сама уже выпила.

В тягостном молчании, под медленное оживление с трудом просыпающегося после праздника города, мы добрели до кафешки за театром Джигарханяна. И, наконец-то уселись в тепле.

Ираида Александровна, оказывается, с утра первого января, не откладывая в долгий ящик, отправилась к сыну домой.

«Ага. Поздравить с новым счастьем», – подумала я и приготовилась слушать, отпивая свой капучино. Если сосредоточится на посыпанной корицей молочной пенке, то можно легко делать вид, что это нормально – встречаться со свекровью первого января в кафе, чтобы выслушать новости о личной жизни моего мужа…

Как и предполагала Ираида Александровна, в квартире она застала заспанного со следами празднования Владислава и Ирину Андреевну.

Свекровь тяжело вздохнула и положила ладони на стол, рядом с исходящей паром чашкой ромашкового напитка. Ей явно тяжело было говорить со мной. Больно вспоминать.

– Я хотела бы поддержать тебя. Выразить тебе свою поддержку. Я очень радовалась, что вы были вместе. Я полюбила тебя, как родную. Это были десять лет моего счастья. Поэтому я направилась в квартиру Владислава. Хотела своими глазами посмотреть на ситуацию и выгнать Ирину, – начала свой рассказ Ираида Александровна, поднимая на меня взгляд воспалённых глаз.

– Понимаю. – спокойно ответила я.

– Помни, пожалуйста, что я тебе не враг. Я всегда тебе помогу, как смогу. Данила и мой внук тоже, – проговорила она, глядя мне в глаза, нервно перебирая ухоженными пальцами салфетку.

– Я помню, – отвела я взгляд от резко сверкнувшего острыми гранями на пальце свекрови камня.

– Владислав встретил меня холодно. Заявил, что своими претензиями и словами я нарушаю его личное пространство. И что я не имею права вмешиваться в его личную жизнь. Слово за слово, мы поругались. Я пристыдила Ирину. Она фыркнула, поджав губы, а мой сын сообщил мне о том, что у них будет ребёнок. Я теперь в замешательстве. Понимаешь, я не могу теперь действовать так, как я хотела. Он всё-таки мой сын. И это мой внук. – вздохнула Ираида Александровна.

– Ирина Андреевна беременна? Первым ребёнком в сорок с копейками? – не удержалась я.

Свекровь стрельнула в меня острым взглядом и спросила:

– Скажи, что ты собираешься делать?

– Разводиться. Я собираюсь разводиться с вашим сыном. – ответила я, не сдержав горечи в голосе.