Развод. Уходи навсегда (СИ)

Гостиная сохранила в себе черты ещё той, далёкой дачной жизни. Очень светлая, с закрытой сейчас, но всё равно дающей ощущение пространства верандой, расположенной на тыльной стороне дома окнами на сосновый бор, укутанный снегом.

Белоснежная скатерть, хрусталь, фарфор.

Неспешный разговор.

Привычные, заботливые манеры мужчин.

Покой.

Семья, сохраняющая традиции и память поколений. Уважение друг к другу. Взгляды, ласкающие и понимающие.

Я к вечеру засобиралась домой, но Софья Владимировна, улыбаясь, попросила меня остаться, обещая утром птичьи трели приближающейся весны и прогулку среди сосен.

И я соблазнилась. Сложно устоять.

Тем более, если этого хочется мне самой.

Тридцать пятая глава

Я проснулась, не понимая, где я и что происходит. Открыла глаза и увидела только смутные очертания предметов. Темнеющие балки на более светлом потолке. Вдохнула, вытянув руку из-под одеяла, и замерла.

В приоткрытую форточку большого полукруглого окна на мансарде пахнуло прохладой и послышались несмелые звуки пичуг. Я встала, зацепив за собой одеяло, и подошла босиком к окну.

Сквозь кроны сосен виднелась зарождающаяся утренняя заря и только-только посветлевший край неба.

Смешно перебирали лапками синички на балконе и тихонько посвистывали, собираясь в стайки и разбегаясь вновь, суетясь по своим важным птичьим делам. Недалеко поскрипывал и вздыхал ещё какой-то птиц. На ближайшей ветке, возможно, мне показалось в неверном свете раннего утра, но я увидела снегиря.

Такого, как рисовали на старых немного шершавых и фактурных открытках. Вспушенного и напыщенного. Важного.

Природа вздыхала, просыпаясь, встречая рассвет. Как жаль, что не видно горизонта за деревьями и нет возможности разглядеть детали. Полюбоваться, как поднимается солнце. Но и того кусочка, что виднелся в проёме крон огромных сосен, мне было достаточно, чтобы проникнуться величием и радостью рассвета.

Радостью жизни.

Жизнь есть! И будет. И даже под снегом в морозное утро всё равно уже поют птицы! Зовут свою пару, продолжают вечность существования.

Небо значительно посветлело. И бор за окном из неведомого и страшного сказочного леса проступал знакомыми ухоженными деревьями. Нестрашными. Домашними.

Я поняла, что мои ноги сильно замёрзли, и нырнула обратно в тёплую постель. Полюбовалась с минуту на сопящего в этой же комнате Данилку, улыбнулась, да и уснула вновь, пригревшись.

Снова проснулась оттого, что на меня смотрел, не мигая и не отводя глаз, громадный котяра. Он уселся в ногах постели и изучал меня, словно неведомую захватчицу.

Недобро.

Когда я спустилась вниз, в доме было тихо. На столе кухни, забытый, лежал чей–то телефон.

Кот требовательно потрогал лапой полупустую миску и опять сел смотреть на меня, не мигая.

– Я не знаю, каким кормом тебя кормить и где он лежит. Подожди, пока вернутся хозяева, – сказала я этому вымогателю.

Он тяжко вздохнул, убедившись в моей бесполезности, и ушёл куда-то в глубину дома.

Из окна гостиной сквозь стёкла окон и веранды было видно, что во дворе за домом дурачатся Данилка и Ярослав с Ричардом.

Собакен, высоко выкидывая лапы, прыжками носится по снегу от одного к другому. При этом его уши забавно взлетают и живут своей жизнью. Периодически пёс зарывается носом в сугроб и, вспахивая его как землеройка, находит под снегом кольцо, которое кидает ему Яр.

Сквозь столько преград не слышно звуков, но и без того видно, как весело хохочет Данилка и как радостно скачет вокруг него счастливый пёс.

Я накинула куртку и вышла на улицу. Хотела обойти дом, чтобы… Не знаю, чтобы услышать смех сына? Чтобы прикоснуться к их радости? Чтобы быть вместе?

– Вероника! Проснулась? Скажи, хорошо тут спится, на свежем воздухе? – спросил Игорь Александрович. Он широкой деревянной лопатой убирал выпавший за ночь снег перед домом. Видно было, как ему нравится на морозном воздухе заниматься этим нехитрым делом. Как он красиво, с удовольствием и наслаждением бросает лёгкий снежок в сторону.

Пока я, улыбнувшись, махнула согласно головой, в калитку вошла Софья Владимировна. У неё в руках была небольшая плетёная корзинка, накрытая льняной салфеткой.

Из-за угла дома вылетел собакен и, отчаянно виляя не только хвостом, но и всей своей попой, подскочил к хозяйке дома. И с разбегу шлёпнулся, сел перед ней, выражая полную преданность и послушание и вызывая добродушный смех всех присутствующих.

– Яр! – негромко позвала Софья Владимировна, – заводи ребёнка в дом, отогревать будем. Я молочку принесла. Вон, твой бандит творог первым учуял. Уже готов ко всему разом!

Я забрала у мамы Ярослава корзинку и, пропустив её вперёд, вошла в дом.

Мне было удивительно уместно и комфортно среди этих людей.

Мы завтракали на кухне. Тесновато, но дружно. Данечка с горящими глазами рассказывал о своих приключениях с утра. Собакен тяжко вздыхал, сидя в коридоре на границе кухонной двери. Игорь Александрович посмеивался одними глазами, а Софья Владимировна, словно дирижёр, командовала парадом.

Простая каша, обычная яичница, вроде ничего особенного. Но как же вкусно!