Развод. Жизнь с чистого листа (СИ)

Моя подружка Ленка ржала как раненая ослица… В сорок два года меня списали со счетов. И ничего, что до пенсии мне еще как медному котелку… У Максима Леонидовича Белецкого не может быть жены, подтирающей задницы чужим детям.

Тогда между нами случился грандиозный скандал, пожалуй, это был самый серьезный скандал за последние годы. Я ему даже за первую вычисленную любовницу так не выговаривала, правда тогда в ход пошла еще и посуда. Молодая была… Глупая… Мне же потом все эти черепки и осколки и пришлось убирать. И перепуганную Марусю всю ночь успокаивать.

На сей раз я обошлась без битья посуды, но пустила в ход кулаки и ногти. Мне хотелось расцарапать его холеную морду, хотелось унизить его так же как он унижал меня все эти годы. Но звонок от зятя вернул меня в реальность. Толик сообщил, что Маша попала в больницу у нее открылось кровотечение, и она чуть было не потеряла ребенка. Ребенка, о котором мы еще не были в курсе. Я снова закрыла рот, точно так же, как и дверь своей комнаты. Мы давно уже жили порознь. У каждого из нас была своя комната, своя кровать и своя жизнь…

Белецкий: Ты понимаешь, что ты ничего не получишь? Останешься с голой задницей. Ни копейки тебе не дам!!!

Пальцы чесались ответить ему. Но я не стала. Отключила телефон и сунула его под диванную подушку. Я и так не рассчитывала ничего от него получить. Все что мы имели будучи семьей было записано на свекровь, после ее смерти на Машу. У меня был лишь крошечный счет, на который я методично откладывала, добрую половину зарплаты все последние годы.

Мой скромный автомобиль был куплен на мои собственные средства. Я купила его на сбережения своей покойной прабабушки, доставшиеся мне в наследство вместе с домом, который я сейчас пытаюсь привести в порядок.

Какое счастье что он не продался! Хотя Максим настаивал на продаже. Я немного схитрила, намеренно завысив цену на свою унаследованную недвижимость. И пусть все включая мужа говорили мне, что он не стоит денег, которые я за него запросила, я продолжала стоять на своем. Не хотелось мне расставаться с кусочком своего детства. Наверное, по мере взросления Машеньки я подсознательно готовила себя к этому шагу.

Я сидела на диванчике в небольшой уютной комнате, которая некогда служила мне спальней. Не буду ничего в ней менять. Пусть останется как есть. Я лишь провела в ней генеральную уборку удалив пыль и паутину со всех видимых и невидимых поверхностей.

Кремовые обои в мелкую розочку выцвели, но крепко держались на стенах. Такой же выцветший абажур цвета пыльная роза, венчающий тяжелое резное основание высокого напольного светильника, подсвечивал мне узкое ушко швейной иглы. Тонкие тюлевые шторы колыхал теплый летний ветерок. Луи лежал на диване уткнувшись носиком мне в бедро и сладко посапывал. Я зашивала одежду постороннего мужчины. Слушала мерное дыхание своего питомца. Ощущала подергивающую боль в районе щиколотки и впервые за многие годы чувствовала себя живой.

Стук об откос дверного проема вернул меня в реальность.

— Нина! Дверь нужно замыкать! Разве можно оставлять входную дверь на распашку на ночь глядя, — Павел смотрел на меня удивленными глазами. — Заходите кто хотите!!!

— Уже зашли! — улыбнувшись я перекусила нитку, закончив шов. — Вот! Как новые! — протянула ему предварительно сложенную вещь.

— Как нога? — присев на пол перед диваном, он аккуратно подхватил мою ногу и поставил на свое колено.

— Болит немного…

— Обезболивающее принимала?

— Да, еще утром.

— Посмотрим, что тут у нас, — его пальцы ловко пробежались по моей стопе.

Откуда не возьмись взялись ножницы которые быстро разрезали бинт. Я только сейчас поняла, что он принес свою здоровенную аптечку, которая теперь стояла на ковре около дивана.

— Может я сама? — нервно сглотнув, попыталась убрать ногу с его колена, но он предвидев этот манёвр, аккуратно перехватил ее повыше лодыжки, запустив по моему телу волну мурашек.

— Сама будешь делать перевязки, когда у меня отпуск закончится… — продолжил слой за слоем снимать бинт. — А сейчас у тебя целый хирург по соседству живет. Чего добру то пропадать, — широко улыбнувшись Павел уставился мне в глаза.

— Тем более, когда добро само пропадать не желает, — улыбнулась ему в ответ. — Спасибо за дерево. Я бы сама не справилась.

Павел не только спилил грушу, но еще и распилил ее на части, а затем расколол на поленья. Убрал кучу образовавшихся дров под навес, сложив из них приличную поленницу. Сказал, что древесина фруктовых деревьев отлично идет на угли для шашлыка, поэтому разбрасываться такими дровами не стоит. Пусть лежат, ждут своего часа. Затем распилил крону на мелкие части и пообещал убрать ветки из с моего двора в ближайшие сроки.

— Почему? Ты отлично справилась, — покачивая головой он рассматривал рану. — Как ты только додумалась? Неужели нельзя было кого-нибудь нанять?

— Можно, наверное, но я решила, что справлюсь сама.

— Вот и справилась! Такую красоту, чуть не испортила…

Паша возился с моей ногой, а я рассматривала его сильные смуглые руки. У Максима совсем не такие руки, совсем не такие…