Развода не будет! Дядя моего бывшего

Мысли путались, перескакивая с одного на другое. Что делать? Звонить выплёскивая злость или бежать? Что будет с детьми? Забрать с собой в неизвестность? Думать надо, прежде всего о них, не о себе.

Оставаться в комнате не было сил. Казалось, изо всех щелей полез запах чужой промежности.

Пальцы горели, источая вонь. Взгляд метался по спальне. Трусы упали ровно перед дверью, за которой вода. Отмыть руки, только не в своей ванной комнате.

Она выскочила в коридор, позабыв про обувь, шлёпала босыми ногами, направляясь в комнату для гостей. Та оказалась закрытой. Задетая напольная ваза с цветами рухнула на бок, расплескивая воду, но не разбилась. Лепестки алых роз, плавали на воде, как пятна крови.

Вскинутая вверх голова кружилась, Аделина замерла в попытке сфокусировать взгляд на люстре.

Валентина Петровна вышла на звук. Растерзанный вид Адель накладывался на звонок Давида. Почему он так настаивал проследить за женой?

– Что случилось?

Адель держала ладони вверх.

– Мне надо отмыть руки…

Валентина отошла от двери, перекрыв руками коридор. Недоумение в серых глазах. Желание защитить от любой беды

– Заходи ко мне. Дети уснули. Устали с дороги. Не шуми.

Аделине не оставалось ничего другого, как шагнуть в комнату тётушки.

Валентина повторила:

– Что случилось?

– Сначала руки! – Она с ожесточением тёрла ладони губкой, нюхала, кривилась и снова подставляла под жидкое мыло.

– Остановись!– Валентина закрыла кран.– Ещё чуть и хлынет кровь.

Адель стряхивала воду с тонких пальцев на пол.

– Возьми полотенце!– старушка сунула снохе оранжевый махровый рушник.

– Только потом отправь его в стирку!

Она кивнула, вглядываясь в брезгливо сморщенное лицо.

– Как только расскажешь мне, что случилось.

Адель повернулась боком, показывая глазами на карман.

– Возьми смартфон. Поймёшь всё сама.

Валентина потемнела лицом, прочтя последнее смс. Она говорила, чтобы не стояла в комнате тишина, а сама пыталась понять, что происходит? В измену Давида не верила.

– Он набирал меня минуту назад, спрашивал, почему не отвечаешь на звонки.

Адель отвечала по той же причине. Главное не молчать. Она ещё не решила говорить ли о взорвавшей душу находке.

– Не успела. Стояла под душем.

Старушка кивнула.

– Я так ему и сказала. Просил присмотреть за тобой, словно чувствовал.

Адель растянула губы в улыбке, а хотелось выругаться.

– А может, знает кот, чью сметану съел?

Валентина перекрестилась. Если сноха пытается улыбнуться, то можно немного успокоиться.

– Нашла кота. Пять десятков уже, а ты всё ревнуешь его, как молодого.

– Кому как не мне знать его силу? – пухлые губы дрожали.– Пол офиса на него облизывается. Хорош собой и богат. Кто даст ему его возраст?

– А куда убрать седину с головы? Ты его сметана!– она в сердцах махнула рукой. – Даже слышать ничего не хочу!

– Тогда давай вместе посмотрим на то, что лежит на почте.

Адель, наконец, зашла в присланные фотографии и замерла, открыв рот…

Глава 4

На фоне их с Давидом спальни позировала Лера в тех самых трусах и без них. Ей очень нравилась лежать на животе и спине на огромной кровати с разобранной постелью и раскиданной одеждой.

Измятые синие простыни со следами белой… спермы? Подушки скинуты на пол. Давид не любит, когда что-то мешает. Но его самого не было в комнате. Или он сам делал снимки.

– Это подстава! – старушка отодвинула руку Адель, не желая смотреть на экран.

Адель усмехнулась. Если её считают мазохистской, то напрасно. Она хотела бы всё развидеть, но…

– Трусы лежат в моей спальне перед дверью в ванную комнату. Поэтому я выскочила в коридор.

Валентина Петровна махала руками.

– Мне плевать, что там валяется! Нет ни одного доказательства, что снимки делал Давид! Даже ноги или его палец не попали в кадр. Одежду разбросать мог кто угодно!

– Сейчас в комнате идеальная чистота, а трусы находились под подушкой Давида.

Валентина рассмеялась.

– Ты сама-то веришь в сентиментальность мужа? Он оставил эту дрянь, чтоб нюхать?

Адель неуверенно пожала плечами.

– Почему нет?

Старушка выкатывала неоспоримые аргументы.

– Настолько беден, что трахал прилипчивую мразь в собственном доме с кучей ушей и глаз?

– Не знаю, что думать. – Адель отвела взгляд. – Меня переполняют боль и ярость.

– А нужно напрячь мозги! Не заставляй в тебе разочаровываться. «Семья» не только когда всё хорошо.

– Я не бросала его в болезни или неприятностях.

– Ты слишком ревнива! Кто-то успешно играет на твоих чувствах!

– Нет сил думать о чём-нибудь, кроме Давида в постели с Лерой. Она моложе меня. Красивее. Никогда не рожала. Узенькая везде…

– Подожди минуту! – Валентина быстро пересекла коридор. Она подняла с пола спальни племянницы тряпку раздора и вернулась в комнату.

– Эти?– тряпочка на указательном пальце.

Адель с трудом сдержала рвотный позыв.

– Неужели не видишь?

– Не удивлюсь, если их подменили, пока мы с тобой разговариваем.

Аделина дёрнулась, как она раньше не подумала об этом.

– Я, когда мылась, слышала щелчок дверного замка. Подумала, горничная бельё меняет, – она обхватила ладонями голову. – Им запрещено входить в спальню, когда мы там. Это нарушение протокола.