Разводящий еще не пришел (др. изд.)

Уже под конец тренировки к лейтенантам подошел Дроздов. Он посмотрел на светящийся циферблат наручных часов, похвалил за старание и, не задерживаясь, направился к проходной будке торопливой походкой, словно там, за каменной оградой военного городка, ждало его неотложное дело.

XIII

Работа в клинике и обязанности старшего врача полка — совершенно разные вещи. Дроздов не сразу понял это. Он подсчитал количество пунктов, перечисленных в Уставе внутренней службы и входящих в круг его обязанностей. Их было огромное множество. Шутка ли! Старший врач отвечает: за боевую и мобилизационную готовность, боевую и политическую подготовку личного состава медицинской службы полка, осуществляет контроль за физической подготовкой личного состава полка... Режим питания, медико-санитарное состояние района расположения части, помещений, хозяйственных служб, банно-прачечное обслуживание солдат и сержантов... Казалось, не было в полку такого дела, таких мероприятий, где не требовалось бы его участие, внимание и усилие. Лишь спустя несколько месяцев Дроздов понял, что для него необходим строгий расчет личного и служебного времени, тогда и общее дело не будет страдать, и он сможет вести научные наблюдения, добывать данные для задуманной научной работы.

Раз в неделю он обходил подразделения полка, службы и пищеблоки. Это у Дроздова называлось хождением по большому кругу. Круг обычно замыкался в доме старика Никодима поздним вечером, когда учебные классы, полигоны, спортивный городок части становились безлюдными до следующего утра.

...Дроздов зашел в винтовочный полигон, когда там тренировались в стрельбе командиры взводов. Для него многое здесь было непонятным и недоступным — артиллерийские премудрости он только познавал.

Капитан Савчук подал ему табурет, приглашая посмотреть работу лейтенанта Узлова, который, наклонившись к амбразуре, смотрел в бинокль. Командный пункт возвышался над местностью, и Дроздову хорошо было видно, что изображено там, в помещении, на огромном земляном полу. В бинокль он увидел холмики, овраги, дороги, рощицы, отдельные строения и целые поселки с ветряными мельницами и церквушками, траншеи, окопы. Все это было романтично и занимательно. Шла разведка целей. Время от времени из микрофона, стоявшего на столе, слышались доклады, и солдат-планшетист, сидевший неподвижно, как и лейтенант Узлов, громко повторял какие-то цифры, что-то записывал на планшете.

Прошел час, а Узлов все следил и следил за местностью. Наконец, когда Дроздову было уже невмоготу — у него начали неметь ноги, — Савчук распорядился по телефону поднять цель. Микрофон громко выговорил координаты. Дроздов увидел, как из-за холмика показался макетик танка. Сначала он полз медленно и был похож на черепаху...

— Дохлая скорость, — пробурчал Узлов. — Тут и старуха попадет в цель.

Но вскоре макетик рванулся с такой прытью, будто кто подстегнул его бичом. Он мчался не по прямой, а зигзагами. Савчук держал в руках секундомер. Узлов вдруг оживился и громко выкрикнул данные для огневиков. Тотчас же их повторил радист. Грохнули выстрелы. Где и откуда стреляли, Дроздов не мог понять, но он отчетливо увидел, как черная черепаха, вздрогнув, свалилась возле дороги в кювет...

Савчук поднимал новые цели. Узлов едва успевал определять и передавать данные огневикам. Бой длился довольно долго. Дроздов уже не сидел, а стоя наблюдал за работой артиллеристов, пытаясь понять их физическую нагрузку. Савчук пояснял ему, где находятся огневики и что они сейчас делают.

— В поле посложнее, — говорил командир батареи. — Стрельба на винтовочном полигоне — это репетиция, основная тяжесть там...

Дроздов, как мог, пытался вообразить работу артиллеристов «там». Отрывка окопов для орудий — это перелопаченные тонны грунта; устройство капониров для машин — это тоже колоссальное напряжение; переноска снарядов, перемещение орудий на руках, работа с механизмами — труд, труд, не простой, осмысленный, ритмичный.

— Нынче такая техника, что без ловкости и натренированности солдат не в состоянии справиться со своими обязанностями. А в бою иногда решает секунда, — рассудительно продолжал Савчук. — Физическая закалка нам нужна вот так! — провел он ребром руки по горлу.

...Когда наступили сумерки, Дроздов отправился к Никодиму.

Домик, в котором жил старик, стоял на отлете одинокий, тихий, будто обидевшись на остальные, отскочил от них на почтительное расстояние и, остановившись, глубоко задумался: правильно ли сделал? Именно такие мысли возникли у Дроздова, когда он ступил на тропинку, ведущую к знакомой калитке.

Легкий стук, и дверцы, скрипя на петлях, провалились в темноту. Дроздов, согнувшись, протиснулся в квадратное отверстие и оказался во дворе. Кобель Серко неохотно зарычал на него, но, узнав частого гостя, тяжело вздохнул и снова погрузился в дремоту.

— Добрый вечер, — стараясь быть как можно веселее, сказал Дроздов, переступив порог.

— Здравствуй, здравствуй, сударь, — отозвался Никодим Афанасьевич.