Разводы (сборник)

– Даже если я параноик, это не значит, что за нами не следят, – ответил депутат. Микрофонов он не нашёл, чем и доказал себе высочайшую квалификацию тех, кто за ним охотится. Отсутствие следов прослушки не означает её отсутствия, а только то, что «ребята умеют работать».

Пантелеев вызвал начальника охраны.

– Коленька, надо наведаться в эти Мстёры, узнай, как там чего.

Коленьке тоже нравилось бороться с опасностями. Он подобрался и оживился.

– Что ищем?

– Сам пока не знаю. Но режиссёр прожил там три месяца. Что-то же он там делал? Кого-то валял на сеновале! Узнай, с кем общался, поговори с людьми. Кто за ним стоит. Вдруг у него есть слабое место? Попробуем давить на человеческое. Если только он не робот.

– А если робот?

– Тогда нам конец.

– Чего он хочет-то?

– Не понимаю. Не выходит на связь. Затягивает петлю, не иначе.

– Может, сами к нему сходим?

– Рано. Пока рано. Мы не готовы.

– А есть смысл готовиться? Мы же против них, как бабочка против циклона.

– Надо пытаться, Коленька. Авось проскочим.

Ляпко поехал в Мстёры, представился писателем, долго беседовал с главой местной администрации. Говорили о красоте природы, о Шишкине и Петрове-Водкине. В Мстёрах очень любят театр, оказывается. Была постановка замечательная. Мэр сказал: «Клуб сгорел, но мы всё равно дали спектакль!»

Фамилия мэра – Бондарев. Он рассказал о режиссёре из Москвы, о лучшей их актрисе Любочке. Она сама из соседнего посёлка, из Александровки, но душою Мстёрская. Сейчас она поступила в театральный институт. Взяли без экзамена, посреди семестра. Такой талантище. В посёлке думали очаровать спектаклем итальянцев. Но почему-то не получилось. Ну да ничего, места у нас замечательные. И без завода проживём, – сказал Бондарев и всхлипнул.

Поговорив с мэром, Ляпко прошёлся по улицам посёлка, осмотрел останки клуба. Просто чёрные палки, но местные глядят на них как на святыню.

Николай поболтал с местным плотником Степанычем. Потом встретил какую-то Ирину Павловну. Затем поехал в Александровку, попал на тренировку местных футболистов. Видимо, что-то напутав или следуя загадочным народным традициям, футболисты решили Николая отметелить. Он попросил одного футболиста подержать пиджак и сам отметелил остальных. Хотел навалять и тому, который пиджак держал, но не смог догнать.

Ещё встречался с местным авторитетом Юрой, приходящимся артистке Любочке папашей. И обо всём по порядку доложил по возвращении.

– Очень странное место, – сказал Ляпко. – Иван Родченко промыл мозги всему населению. Таких профессионалов я ещё не видел. Высочайший уровень. Он заставил колхозников играть в театре! Бесплатно!

Депутат Пантелеев ничему уже не удивлялся. Лишь горько усмехнулся.

– Всё дело в этой Любочке, – продолжил рассказ Коля. – Насколько я понял, спектакль был затеян ради неё.

– Очень странно. И я попал под раздачу тоже из-за неё?

– Косвенно. Дело в том, что эта Любочка, судя по всему, внебрачная дочь… Даже не знаю, как сказать.

– Не томи. Кого-то из руководства области?

Ляпко ничего не ответил, просто посмотрел в глаза Пантелееву.

– Ещё хуже? Губернатора?

Ляпко продолжал смотреть. Молча и очень спокойно.

– Кто-то из правительства?

Всё тот же долгий взгляд, теперь ещё и с улыбкой.

– Да ладно, неужели Самого?

Ляпко не сказал «да», не стал кивать, просто моргнул. Пантелеев забыл дышать от сладкого ужаса. Погибнуть от силы такого уровня было бы для него честью.

Николай заговорил тихо и торжественно.

– В Мстёрах действительно живёт внебрачная дочь № 1. Её отчим, разумеется, называет себя отцом. При этом он – неформальный криминальный лидер всего района, неподсудный и всесильный.

– Как ты определил, что врёт?

– Я досконально изучил науку физиогномику. Я могу читать мысли по выражению лица.

И Ляпко так пристально посмотрел на Пантелеева, что тому стало зябко.

– Опиши хотя бы пару признаков.

– Когда отчим Любы называет себя отцом, он смотрит влево и вниз. Этот сектор визуального пространства соответствует давно заученной лжи. Кроме того, он скрестил руки!

Про скрещённые руки Пантелеев и сам где-то читал. Ещё он полностью доверял Николаю, служившему в десантных войсках, а потом учившемуся на психолога три года. Из психологии Николай ушёл потому, что там, с его слов, всё сильно упрощают. То есть редкого ума человек и проницательности.

– Надо же! Никогда бы не подумал! А куда надо смотреть, чтобы думали, что ты говоришь правду?

– Нужно смотреть прямо, не моргая. И знаете, кто единственный в деревне так смотрел?

– Кто?

– Местный плотник. Его называют Степанычем. Он единственный не боится признать, чья Люба дочь.

– И при этом смотрит прямо?

– Так точно!

– А все остальные?

– Все остальные смеются, отрицают, но невербальные признаки говорят, что все они лгут!

Пантелеев встал, прошёлся.

– А если их всех задурили? Всё-таки деревня, один придумал, другие повторяют.

– Тогда с какого перепугу в Мстёры приезжает лучший на курсе выпускник театрального института, которого называют будущим великим? Отказывается от предложений самых крутых театров! Ставит спектакль, главную роль в котором играет, разумеется, Она!